Велосипедист

— А как же балет? — вырвался у Маринюка нелепый вопрос.

Она рассмеялась, как смеются взрослые, самостоятельные люди, вспоминая милые детские шалости.

— Балет… А ты, оказывается, помнишь,— ответила с грустью в голосе Валя.— В четырнадцать всем девочкам хочется быть необыкновенными, вот я и придумала балет…

Потом она с таким остроумием, которого он в ней и не предполагал, рассказывала о нелепых случаях, связанных с игрой в балерину, и они от души смеялись. Неожиданно с отчаянием в голосе Валя тихо сказала:

— Пойдем ко мне. У меня ведь и стол накрыт, и я даже выпила для храбрости… очень волновалась, боялась, что не придешь…

Дома, когда они выпили, она взяла гитару и запела какой-то грустный романс. Вдруг остановившись на полуслове, спросила:

— Руслан, весь вечер не могу понять, что в тебе изменилось?

— Постарел, поумнел,— попытался отшутиться Маринюк.

— Я не о том,— перебила его Валентина и снова запела. Потом, когда они сидели в палисаднике и он пытался в лунном свете разглядеть ее лицо, она вдруг встрепенулась.

— Вспомнила! Раньше ты так хорошо, заразительно смеялся, а теперь… Я всегда узнавала твой смех… и, кажется, слышала его и с Татарки, и со двора Вуккертов. Мне так нравилось, как ты смеешься…

Она резко повернула к нему возбужденное лицо.

— Руслан, милый, ты потерял свой смех….

Неожиданно, ткнувшись ему в плечо, она заплакала.

— Милый, ты потерял свой смех… как это ужасно,— повторяла она, захлебываясь от слез, и погрустневший Руслан никак не мог ее успокоить.

* * *

Из монтажного управления в старом городе, где Руслан проработал почти десять лет, он ушел неожиданно. И работа ему нравилась, и зарабатывал прилично, но вдруг он потерял интерес делу. Маринюка словно подменили. У него была, конечно, причина… Многим причина показалась бы смехотворной, потому он никому, даже Татьяне, не говорил об этом.

Сдавали в Ташкенте в эксплуатацию ледовый Дворец спорта. Сооружение, интересное по архитектуре и сложное по строительству. Как на любой пусковой стройке, суматоха неимоверная. Организация Маринюка выполняла главное — готовила ледяную арену.

Когда уложили основание из морозоустойчивого пластиката, вдруг выяснилось, что нет дефектоскопа для проверки сварных швов. До пуска считанные дни, полетели срочные запросы в Москву, Ленинград, и вдруг неожиданная телеграмма из Госснаба СССР, есть, мол, у вас в республике аппарат, выделили года три назад. Переворошили гору документов и обнаружили, что действительно установка получена и занаряжена в Нукус.

Маринюку, как специалисту по кризисным ситуациям, поручили найти и доставить дефектоскоп. Когда он на базе в Нукусе предъявил документы, там только руками развели: нужно, дескать, отыскать бумаги: есть ли у них такая штука. Весь день и почти всю ночь Руслан перебирал небрежно подшитые бумаги базы, отыскивая среди тысяч накладных наряд на необходимую установку. Только к исходу второго дня он обнаружил его. В бумагах-то отыскал, а как найти установку на захламленной территории в несколько гектаров, где все свалено валом? К тому же он смутно представлял, как она выглядит. Руководство базы в помощи ему отказало — таких ходоков у них каждый день десятки. Два дня с восхода до заката, разбив территорию на квадраты, Маринюк тщательно искал дефектоскоп. Раздвигая ломом завалы, в кровь исцарапал себе руки, насадил синяков и шишек. В ржавчине, солидоле вымазал костюм, порвал брюки, но все же в субботу отыскал. Установка весила килограммов сто двадцать, даже вытащить ее из завала и доставить до проходной оказалось проблемой. Надо было ждать до понедельника. А ждать он не мог, дата открытия Дворца была известна в Ташкенте каждому. С собой у Руслана были деньги: Татьяна просила посмотреть в тех краях сапоги. Эти деньги и выручили Маринюка. Он нанял машину, нашел грузчиков и вместе с ними доставил дефектоскоп на станцию. До самого вечера торчал возле него на вокзале, а потом были осложнения с проводником: тот никак не разрешал везти груз в тамбуре, советовал хорошенько упаковать в ящик и сдать в багажный вагон. Загрузился он перед самым отходом поезда, вручив проводнику оставшиеся деньги. Так всю дорогу, охраняя дефектоскоп, и проехал в тамбуре.

Оборванный, грязный, голодный, без заказанных сапог и без денег, но счастливый, что уложился в срок, заявился он тогда домой.

Вскоре после открытия Дворца приехал на гастроли в Ташкент ленинградский балет на льду. Балет на льду в Ташкенте — зрелище новое, с билетами творилось что-то невообразимое. Татьяна, с ее связями, билеты достать могла, но Руслан уверил ее, что двери Дворца спорта для него всегда открыты. Так, по крайней мере, заявила ему администрация, когда он доставил к сроку дефектоскоп.