Великое расселение славян. 672—679 гг.

Пребуд в эти дни скрывался в тростниках близ имения толмача, подкармливаемый его женой. Имение располагалось не так уж далеко от столицы — неудивительно, что в итоге князя все-таки обнаружили. В принципе, Пребуд за время розысков мог бежать к соседним фракийским славянам, но его подвели то ли нерешительность, то ли верность данному слову. Рассерженный на так и не явившегося толмача или пытаясь отвести вину от себя, Пребуд по доставке в Константинополь сразу выдал сообщника. Толмача с женой и детьми убили. Пребуда же Констант вновь заключил под стражу, обещав, правда, потом отправить в Фессалонику[377].

Обещания, однако, Констант не сдержал — или сдержать его не было суждено. Императору донесли, что Пребуд снова замышляет побег. Констант, предупредив бегство, велел провести «тщательное расследование». Обозленный и отчаявшийся, Пребуд заявил, что «если вернется в свою землю, то совершенно не сдержит слова о мире, но, собрав все соседние племена, ни на суше, ни на море, как говорится, не оставит в конце концов места, не охваченного войной, а будет воевать непрестанно и не оставит в живых ни одного христианина». Удовлетворенный Констант велел убить славянского князя[378].

Война началась немедленно. Ринхины, сагудаты и струмляне договорились о совместном нападении на Фессалонику. Было решено, что славяне окружат город и будут тревожить его каждодневными атаками. С востока и с севера взялись нападать струмляне. Запад взяли на себя ринхины и сагудаты.

Кроме того, они же обязались посылать каждый день по три-четыре «соединенных корабля» из связанных ладей, чтобы отрезать горожан с моря и атаковать гавань[379].

Четвертая, самая долгая, осада Фессалоники славянами началась поздним летом 645 г., вскоре после отправки экспедиции в Египет. В 11 часов дня славяне одновременно и внезапно атаковали окрестности Фессалоники с востока и с запада. Они жестоко опустошили предместья. После этого ринхины и их союзники каждый день, сменяя друг друга, приближались к стенам то с одной, то с другой стороны. Они захватывали скот, не давали солунцам работать на полях, вконец разрушили предместья, заперли непрестанными налетами гавань, «непрерывно убивали и брали в плен». Вскоре славяне добились ожидаемого результата. В городе начался голод. Собственно говоря, произойти этого было не должно. Констант заблаговременно направил в Фессалонику припасы. Непредусмотрительные и корыстные городские чиновники, однако, тайно сбыли императорскую поставку заезжим купцам. Как раз вечером перед нападением ушел последний транспорт[380].

Констант, чьи основные силы связала безуспешная кампания на Востоке, смог выслать — правда, «сразу же» — на помощь Фессалонике лишь 10 боевых кораблей. На них приплыли не только воины, но и дополнительные припасы. Однако ведавшие их распределением императорские чиновники оказались ничем не лучше — пожалуй, и хуже — местных. Они продавали или обменивали хлеб несчастным втридорога, в буквальном смысле сдирая с них последнюю рубашку, а то и обращая граждан в рабство. Защищаясь от конкуренции, новые хозяева города велели своим солдатам повсюду разыскивать спрятанный хлеб и убивать прячущих[381].

Нападение помешало горожанам собрать урожай, скот же в городе скоро кончился. Голод вынудил граждан запирать ворота перед спасающимися бегством жителями предместий. Понятно, что беженцы только усугубляли голод. Горожане поедали ослов и лошадей, считавшиеся несъедобными растения. Понимая их положение, желавшие взять город измором славяне травили и выжигали пригородные поля. Когда некоторые из граждан Фессалоники рисковали выходить за ворота на поиски съедобных трав, их поджидали засады. Славяне между приступами скрывались в стенах пригородных храмов, нападали оттуда, «грабили, захватывали и убивали» злосчастных солунцев[382].

Между тем как «соединенные корабли» славян то и дело налетали на городскую гавань, ладьи-однодеревки укрывались «между скал или в скрытых местах». Всякое судно, вышедшее в море, подвергалось нападению. В результате после прибытия императорской помощи «прекратилось отсюда мореплавание». Те из горожан, кто пытался все-таки добыть пропитание на море, погибли от рук осаждающих[383].

Осада с беспрестанными тревогами тянулась и тянулась месяцами. Положение усугубила наставшая засуха. Вскоре славяне дождались перебежчиков. Многие граждане, полностью отчаявшись, бросали свои семьи, даже отрекались от христианства и переходили к осаждавшим. Когда, однако, перебежчиков за долгое время набралось «множество», славянские вожди обеспокоились. Большое число греков в их селениях внушало тревогу. Предводители осады решили продать перебежавших солунцев в рабство своим северным славянским соседям. Лишь некоторым удалось бежать обратно в город — и принесенные ими вести остановили поток перебежчиков[384].