Великое Нечто

Запугивать старушку дальше не имело смысла. Они поднялись еще на этаж и позвонили в дверь квартиры номер тридцать четыре. Услышав в коридоре шаги, Корсаков торопливо вытолкнул Бурьина из поля зрения «глазка».

— Исчезни! — прошипел он. — Ты своей кожаной курткой всех старушек распугаешь.

Никита захохотал и, прихватив Лирду, поднялся на одинпролет выше.

Дверь открылась. Выглянула молодая женщина в махровом купальном халате. Не успел Алексей и рта раскрыть, как Бурьин радостно скатился по лестнице.

— Да вот же они! Это Ирина, Пашкина жена! А меня вы помните? — радостно заорал он.

— Еще бы. Я хорошо помню того, кто уронил мой сервант, — сухо сказала женщина.

Никита что-то пробормотал, изучая цвет коврика для ног.

— Простите его, этого больше не повторится, — вступился за него Корсаков.

— Конечно, не повторится. Это был неповторимый сервант, авторская работа, и хрусталь, кстати, тоже… А это еще кто? Еще один ваш друг! — Ирина вдруг ощутимо напряглась, разглядев за широкой спиной девушку в оранжевом комбинезоне. Ее брови удивленно поползли вверх.

Бурьин полуобнял хозяйку за талию, быстро увлек ее в квартиру и негромко загудел о чем-то. По мере того как он гудел, лицо Ирины менялось.

…Оставив женщин одних, Корсаков и Бурьин прошли в комнату. Здесь Никита, недоверчиво осмотрев все стулья, опустился на диван.

— Ну и дела, — сказал он. — Влипли мы с тобой, Корсаков, в историю. Клад надо искать, а тут еще эта девчонка. Погоди… Позвонить надо.

Он решительно набрал помер и почти сразу забубнил: «Я знаю… знаю… А без меня нельзя? А если постараться? Что хочешь, то и скажи! Неделек с пару… Выручай, браток! Ну все, давай!»

Повесив трубку, Никита подошел к Корсакову:

— Уф! Я вроде как взял отпуск. Представляешь заявление: «В связи с поисками клада прошу предоставить мне двухнедельный отпуск»?

В комнату заглянула Ирина. Она успела сменить домашний халат на легкое зеленое платье свободного покроя, напоминавшее сарафан.

— Лида принимает душ, — улыбнулась она. — Не хотите чаю?

— Отлично! Перекусить — это всегда кстати! — воодушевился Никита, воображение которого не пожелало останавливаться на чае.

Ирина вздохнула. Кухонную повинность она выполняла привычно, быстро, без ужимок и показной хлопотливости застигнутой врасплох хозяйки. Вскоре на столе возникли тарелка с сосисками, картофельное пюре и салат из помидоров.

— Может быть, подождем хозяина? — на всякий случай спросил Бурьин, в голосе которого явно слышалось:

«А может быть, не надо?» Минут через пятнадцать появилась Лирда. Она была в золотисто-коричневом костюме из натурального шелка и туфлях на низком каблуке. Никогда прежде переход от утенка к лебедю не осуществлялся так внезапно. От оранжевого комбинезона не осталось и следа. Словно бы их недавняя знакомая неуловимо повзрослела, стала суше, ироничнее и недоверчивее. Теперь это была скорее энергичная, преуспевающая москвичка из тех, что передвигаются в основном на машине и плохо знают схему метрополитена. Лирда улыбнулась.

— Я ничего не упустила? — спросила она.

— Все отлично, даже более чем, — искренне сказал Корсаков.

Даже Ирина, казалось, была слегка удивлена подобным превращением.

— Позволь, — пробормотала Ирина, вглядываясь в лицо девушки, — но твои глаза… Разве они были зеленые?

Лирда растерялась, но на помощь ей немедленно пришелНикита.

— Глаза, глаза… Я, например, никогда не замечаю, какие у женщины глаза! — заявил он.

— Как это не замечаешь? — удивилась Ирина.

— То есть я, конечно, замечаю, есть у женщины вообще клала или нет, но какого они цвета — это для меня слишком гонко. — И, потеряв интерес к разговору, Никита вплотную занялся сосисками.

— Вы голодны? — Корсаков встал и подвинул Лирде стул.

Девушка некоторое время смотрела на салат, не решаясь дотронуться до вилки.

— Выглядит вкусно, — сказала она.

— Ешь-ешь! — Ирина торопливо придвинула к ней тарелку. — Тебе нужно поддерживать форму.

Лирда вздрогнула и торопливо склонилась над тарелкой.

Павел был из породы тех высоких, худых, широкоскулых, слегка суетливых, чрезвычайно добрых и рассеянных людей, которые вечно теряют ключи, очень мягки и милы, но в то же время, когда дело касается их любимого дела, способны проявить необыкновенную твердость и упорство, граничащее с крайним упрямством.

— Ничего особенно сложного. Обычный простенький шифр, — сказал он, разочарованно взглянув на листок. — Я его за полночи расколю.

— Вот и чудесненько! А начать можно прямо сейчас, — обрадовался Никита.

Павел смутился.

— Я бы с удовольствием, но вы даже представить себе не можете, как рано встают эти голландские фермеры.

— Фермеры?

— Ирина устроила меня переводчиком на выставку. Голландский племенной скот. Я весь провонял свинарником… Ну да ладно, давайте сюда свою бумажку!

— За это я тебя и люблю! — расчувствовался Бурьин. — Смотри, Лешка! Настоящий русский человек, не колбаса ливерная какая-нибудь!.. Не смотаться ли мне, кстати, за пивом?

Глава VI ФОРМА ДЛЯ ГРЗЕНКА