Великий закон славян

(Он тот), кто (живет) у истока рек;
Окруженный семью сестрами, он (находится) посредине.
‹…›
Прочно сиденье Варуны,
Он правит семью (потоками).

Ведийские риши периодически обращались к этому образу:

Надзирает за местом этих рек
Варуна, грозный, тысячеокий.
(Он) царь царств, украшение рек.
Непоколебима его власть, длящаяся весь век.

(РВ VII.34.10–11)

«Воплощающий блеск власти» Варуна находится в водах, откуда и надзирает за всем:

Варуна, чей завет крепок,
Расположился в водах
Для безраздельной власти, (он) очень умный.

Оттуда все сокрытое
Наблюдает внимательный,
Сотворенное и что будет сотворено.

(РВ I.25.10–11)

Именно оттуда он следит за поступками людей:
Среди кого движется посредине царь Варуна,
Взирая на правду и ложь у людей,
(Те), что медом сочатся, прозрачные, чистые,
Эти божественные воды пусть мне здесь помогут!

(РВ VII.49.3)

Обращаясь к русскому язычеству, мы, в первую очередь, должны ответить на вопрос, существовали ли и там два верховных бога, типологически сходных с индийскими Варуной и Митрой. Ответ нам дают русские летописи. Единственной божественной парой, устойчиво фиксируемой ими, являются Перун и Волос. То, что они были не просто богами, а верховными богами языческой Руси, явствует из того, что совместно они выступают небесными гарантами соблюдения русскими договоров с Византией, в то время как с греческой стороны гарантом является христианский бог. Одно это наглядно свидетельствует о месте Перуна и Волоса в древнерусском языческом пантеоне. Именно своими главными и наиболее почитаемыми богами клянутся стороны при заключении важнейших международных договоров, определяющих на будущее взаимоотношения обоих народов.

Повествуя о славном завершении похода Вещего Олега на Константинополь в 907 году, летописец пишет: «Царь же Леонъ со Олександромъ миръ сотвориста со Олгом, имшеся по дань и рот заходивше межы собою, цловавше сами крестъ, а Олга водивше на роту, а мужи его по Рускому закону кляшася оружьемъ своимъ, и Перуном, богомъ своимъ, и Волосомъ, скотьемъ богомъ, и утвердиша миръ»[15]. Итак, мы видим, что при заключении мира византийские императоры целуют крест, а Олег идет на роту, причем его люди клянутся оружием, Перуном и Волосом. Вполне логично будет предположить, что между обоими языческими божествами и ротой существовала какая-то связь, и притом достаточно тесная, поскольку в противном случае в роли ее гарантов выступили бы другие боги.

Второй раз эта ситуация повторяется в договоре Святослава с Византией в 971 г., в тексте которого опять фигурирует эта загадочная рота: «Азъ Святославъ, князь руский, якоже кляхъся, и утверждаю на свщань семь роту свою…»[16]. В этом договоре предусматриваются следующие последствия его несоблюдения: «Аще ли от тхъ самхъ прежереченыхъ не съхранимъ, азъ же и со мною и подо мною, да имемъ клятву от бога, въ его же вруемъ в Перуна и въ Волоса, скотья бога, и да будем золоти, яко золото, и своим оружьем да исчени будемъ»[17]. – «Если же не соблюдем мы чего-либо из сказанного раньше, пусть я и те, кто со мною и подо мною, будем прокляты от бога, в которого веруем, – от Перуна и Волоса, скотья бога, и да будем желты как золото, и своим оружием иссечены будем». Помимо того, что здесь вновь обозначается роль пары Перун – Волос как гарантов договора, здесь также обрисовываются те последствия, которые ожидают русов в случае нарушения ими клятвы и роты: они пожелтеют, как золото, и будут иссечены своим оружием. Последнее наказание будет подробнее рассмотрено ниже, а о первом следует отметить, что корни представлений о подобной каре как о божественном наказании были настолько древними, что нашли отражение даже на лексическом уровне: «В вологодских говорах сыпь от золотухи на лице называется божье: Вишь, как у него божье-то выступило»[18].