«Великий Вавилон»

— Она хотела бы ею быть, — усмехнулся Жюль. — Не прерывайте меня, пожалуйста. Я уже почти выполнил свое обещание, когда вы так неожиданно купили эту гостиницу. Теперь мне уже безразлично, и я могу сознаться, что с той самой ночи, когда вы настигли меня в коридоре, я втайне боялся вас, хотя не хотел в этом признаться даже самому себе. Я счел более безопасным перенести арену наших действий в Остенде. Раньше я думал устроить все с принцем Евгением здесь, в отеле, но затем решил перехватить его на Континенте и отправил туда мисс Спенсер с кое-какими инструкциями. Но беда никогда не приходит одна, и вот случилось, что как раз в это же самое время глупый Диммок, бывший с нами заодно, вздумал выказать непокорность. Малейшая заминка испортила бы все, и я вынужден был убрать его с дороги. Он хотел отделиться от нас — на него вдруг совсем несвоевременно нашли угрызения совести, — и потребовались сильные меры. Я сожалею о его безвременной кончине, но он сам в этом виноват. Все шло хорошо, как вдруг вы и ваша отважная дочь, по-видимому, во что бы то ни стало захотели вмешаться в дело и очутились среди нас в Остенде. Оставалось всего двадцать четыре часа до срока, назначенного мне моими патронами, я засадил беднягу Евгения в погреб в ожидании истечения срока, а вам удалось-таки его освободить. Не отрицаю, что там вы выиграли несколько очков, хотя благодаря моим первоначальным инструкциям вы выиграли их слишком поздно. Время уже прошло, и, насколько мне было известно, мне уже нечего было тревожиться о том, увидится принц Евгений с Симпсоном Леви или нет. Но мои патроны все не успокаивались. Они продолжали волноваться и после того, как Евгений пролежал несколько недель больным в Остенде. По-видимому, они боялись, что даже тогда свидание принца Евгения с мистером Леви может повредить их планам, и вот они снова обратились ко мне. На этот раз им нужно было, чтобы… гм… чтобы я покончил с принцем Евгением раз и навсегда. Они предложили мне хорошие условия…

— Какие условия?

— За первое дельце я получил пятьдесят тысяч фунтов, из которых половину взял себе Рокко. Рокко также должен был стать членом одного из известных европейских обществ, если бы дело прошло успешно. Это его прельщало гораздо больше, чем деньги, — тщеславный человек! За второе дело мне предлагали сто тысяч фунтов, сумма довольно значительная. Я сожалею, что мне не пришлось получить ее.

— Вы хотите сказать, — спросил Раксоль, охваченный ужасом при этом хладнокровном признании, несмотря на то что он уже знал раньше, — что вам обещали сто тысяч фунтов за отравление принца Евгения?

— Вы уж слишком откровенно называете вещи своими именами, — возразил Жюль. — Я предпочитаю сказать, что мне обещали сто тысяч фунтов, если бы принц Евгений умер в непродолжительном времени.

— А кем же были ваши проклятые патроны?

— Этого я, честно говоря, и сам не знаю.

— Но, полагаю, вы знаете, кто уплатил вам первые пятьдесят тысяч фунтов и кто обещал вам сто?

— Очень смутно. Я знаю, что этот человек приехал через Вену… гм… из Боснии. Мне сдавалось, что дело это, прямо или косвенно, касалось предполагавшегося брака боснийского короля. Он еще юный король, в политике ступающий на помочах, и, без сомнения, его министры хотели за него устроить его брак. В прошлом году они сделали попытку, но потерпели неудачу, так как принцесса, на которую они метили, обратила свои взоры на другого принца. Министры боснийского короля доподлинно разузнали о денежных обстоятельствах принца Евгения. Они узнали, что он не мог жениться, не ликвидировав своих долгов, а также и то, что ликвидировать их он мог только с помощью этого еврея, Симпсона Леви. К несчастью для меня, им захотелось полностью обезопасить себя от принца Евгения. Они боялись, что ему все-таки и без помощи Симпсона Леви удастся устроить свой брак с принцессой Анной, и вот… ну да остальное вам известно!.. Жалко, что молодой король Боснии не получит принцессу по желанию своих министров…

— Так вы думаете, что сам король не принимал участия в этом отвратительном преступлении?

— Я совершенно уверен, что нет.

— Я рад этому, — просто сказал Раксоль. — Ну, а теперь назовите имя вашего отвратительного патрона.

— Он был просто агентом. Сам себя он называл Слешаком. Но я думаю, что это ненастоящее его имя. А настоящего я не знаю. Старый человек, его часто можно было видеть в отеле «Ритц», в Париже.

— Мы еще увидимся с господином Слешаком, — сказал Раксоль.

— Только не на этом свете, — быстро возразил Жюль. — Он умер. Я узнал об этом вчера, как раз перед нашей маленькой стычкой.

Наступило молчание.

— Ну хорошо, — произнес наконец Раксоль. — Принц Евгений жив вопреки всем заговорам. В конце концов суд свершен.

— Мистер Раксоль здесь, но он никого не желает видеть, мисс.

Эти слова рассыльного долетели из коридора. Раксоль встал и направился к двери.

— Пустяки! — ответил женский голос. — Сейчас же пропустите.

Дверь отворилась, и на пороге появилась Нелла. В глазах ее стояли слезы.