Великий пост

Приняв с благоговением сии вещания от гроба Господня, обратись потом, возлюбленный слушатель, к своей совести и своей жизни, и рассмотри: есть ли в тебе подобная вера в Спасителя, и есть ли жизнь достойная сей веры? Так ли ты мыслишь, желаешь и действуешь, как прилично христианину, и как предписал тебе мыслить, желать и действовать Спаситель твой? И если окажется что дело спасения в тебе еще и не зачиналось, или и началось когда-либо, но потом забыто и оставлено; то подумай, что ожидает тебя, за которого умер Сам Сын Божий, и который, однако же, о сей смерти Его не думаешь, как бы ее не было, или бы она не касалась тебя, или составляла нечто не важное. Если мысль о толикой с твоей стороны неблагодарности к Искупителю твоему и представление ужасной участи, которая ожидает презрителей Крови Сына Божия, тронет тебя (а как не тронуть, если у тебя есть сердце?); когда ты увидишь, что нельзя более продолжать тебе своего преступного равнодушия к смерти Искупителя, за тебя подъятой; что непременно надобно сообразить (сподобить) с нею жизнь свою: то обратись паки к своей совести и вопроси сам себя, что нужно тебе сделать и делать отселе, как вести себя, что оставить, что изменить, дабы престать быть христианином по одному имени. Сообразив все это, решившись на жизнь христианскую, стань у гроба Спасителя твоего, призови на помощь благодать Его, дай обет быть верным совести и Евангелию; и иди в дом твой, иди и, снова размыслив, снова призвав Господа на помощь, немедля начинай дело спасения своего — в твердой уверенности, что Господь не оставит тебя ни вразумлением, ни утешением, ни успехом благословенным.

Се, братие мои, предмет для собственного собеседования каждому из нас с почивающим во гробе Господом нашим! Се текст для проповеди, которую каждый должен сказать ныне сам себе! Видите, что должно быть и заключением сея проповеди! Это заключение, не как в наших проповедях, должно состоять не из слов, а из дел. От сея проповеди должна измениться вся наша жизнь. Если вы займетесь сим важным предметом сей же час, как должно; то не будете иметь нужды в нашем поучении, сами скоро сделаетесь в состоянии учить и назидать других: а если не обратите на сие внимание, если ограничитесь, и ныне как и прежде, обыкновенным слушанием песнопений и чтений церковных, несколькими поклонениями пред Святой Плащаницею и мимолетными воздыханиями; то хотя бы Ангел с неба сшел и возглаголал к нам, мы не получим плода от его проповеди; и, при всех наших благих, по-видимому, мыслях и чувствах, при всех наших поклонениях и даже слезах, останемся теми же, что были, грешниками, с прежними страстями в душе и язвами в совести. Посему собственным спасением вашим умоляем вас, братие, размыслить у сего гроба о том, к чему мы призывали вас, размыслить не поверхностно, не мимоходом, а так, как бы дело шло о вашей жизни и смерти: ибо точно здесь дело идет о жизни и смерти нашей, — жизни нескончаемой, смерти вечной. Здесь, в сем гробе, или наше вечное оправдание, или наше вечное же осуждение: отсюда путь или в рай или в ад! Выбирай любое; но одно из двух непременно избрать должен!

В самом деле, братие мои, если правосудие земное не оставляет без отмщения смерти и обыкновенного человека: то оставит ли без возмездия правосудие небесное Кровь Сына Божия, если мы окажемся ее презрителями? — Теперь можно, пожалуй, ограничиваться одним преклонением главы пред лежащим во гробе Судиею нашим, одним хладным лобзанием изображения язв Его; можно, пожалуй, взглянуть на них с равнодушием и отойти с надменным видом вольнодумца; можно чувствовать, думать и делать у сего гроба, что угодно: Лежащий в нем, подобно обыкновенным мертвецам, не скажет теперь ничего; но надобно явиться пред сего Мертвеца и тогда, когда Он будет уже не во гробе, а на престоле славы и всемогущества; надобно будет пред Ним дать отчет там, где окружат Его уже не смиренные служители алтаря, а Херувимы и Серафимы. Имеяй уши слышати и ум внимати, да слышит и да внимает! Аминь.

Слово в Великий Пяток

"Есть же обычай… да единого вам отпущу на Пасху: хощете ли убо, (да) отпущу вам Царя Иудейска? Возопиша же… еси, глаголюще: не Сего, но Варавву. Бе же Варавва разбойник"

(Ин. 18; 39–40)