Великий Линкольн. «Вылечить раны нации»

Новая номинация на пост президента Линкольну была вовсе не гарантирована. Его полномочия истекали в конце 1864 года. Среди республиканцев было сколько угодно претендентов на выдвижение – и Сьюард, и Чейз, и уже бывший однажды кандидатом Фремонт, – короче говоря, шансы Линкольна были не так уж хороши. Начиная с восьмого президента США, Мартина Ван Бюрена[1], и кончая Джеймсом Бьюкененом[2], предшественником Линкольна и пятнадцатым по счету президентом, срок пребывания высшего должностного лица государства в Белом доме не превышал четырех лет.

K 1864 году это уже рассматривалось как некий обычай.

Далее, Линкольн вовсе не был некоей « незыблемой скалой, об которую разбивались все волны…». Родственные связи его жены были на Юге, и как раз в декабре 1863 года сводная сестра Мэри Линкольн, Эмили Тодд Хелм, гостила в Белом доме на пути в Кентукки. Проблема с миссис Хелм заключалась в том, что она была не только близкой родственницей четы Линкольнов, но и вдовой генерала Конфедерации Бенджамена Хелма, убитого в Теннесси, в сражении с федеральными войсками.

Потеряв и мужа, и все средства к существованию, она пыталась как-то добраться до родительского дома – и у кого же ей было искать приюта, как не у собственной сестры?

Но не все в Вашингтоне одобряли то, что « леди с Юга…», которая к тому же и не скрывала своих политических взглядов, живет под кровом президента. И генерал Дэниел Сиклс, потерявший ногу в сражении под Геттисбергом, сказал Линкольну, что « негоже ему укрывать мятежников…». Президент ответил, что они с женой давно уж завели обычай принимать в своем доме всех, кого им заблагорассудится, и не нуждаются в этом смысле ни в совете, ни в помощи.

Однако миссис Хелм не стала задерживаться в Вашингтоне – она отправилась к родным в Кентукки, хотя для этого надо было пересечь линию фронта. Hy, eй выписали пропуск и что-то вроде охранной грамоты, и на этом все и кончилось. Президент США уже не укрывал мятежников у себя в доме.

Эта история, несомненно, оставила свои следы. Еще до того, как она случилась, в ноябре, за добрый месяц до «инцидента с неправильной родней…», Линкольн заболел. Hекоторое время его доктор опасался, что у президента « мягкий случай кори…». В те времена это могло быть опасной болезнью. Выслушав врача, Линкольн сказал, что сам-то он не беспокоится – «… ведь в случае смерти он сумеет наконец-то угодить решительно всем, и на Севере, и на Юге…».

В общем, иллюзий насчет всенародной любви у него не было. Аболиционисты, в частности, были им недовольны. Они опасались, что Линкольн может заключить мир, не уничтожив рабства.

В Айове, на съезде тамошних сторонников этой партии, Линкольна называли « незначительным человеком, который только и делает, что сует палки в колеса революции освобождения…».

Так что слова о том, что « все люди созданы равными…», попали в «Геттисбергскую речь», скорее всего, с прицелом на них.

Республиканцы из числа немецких католиков обвиняли президента в том, что он склоняется к позиции «ничегоне-знаек» – которые, в свою очередь, винили его в пристрастии к «… понаехавшим…». Наконец, влиятельнейшие люди и в сенате, и в палате представителей, и в кругах промышленников и банкиров были уверены в некомпетентности всей команды Линкольна, как, впрочем, и в некомпетентности самого президента. Разве сам факт того, что война 20 миллионов северян против 5 миллионов белых южан шла уже третий год, не служил этому очевиднейшим доказательством?

Нет, борьба Линкольна за новую номинацию не обещала быть легкой.

II

Она началась в конгрессе, и вопрос, который там обсуждался, вроде бы никакого отношения к номинации Линкольна не имел.

Два конгрессмена, Уэйд и Дэвис, внесли законопроект, который должен был поднять планку для штатов Юга, восстанавливающих свое членство в Союзе. Если, согласно президенту Линкольну, им требовалось представить всего лишь 10 % жителей, готовых принести клятву верности США, то конгрессмены настаивали на 50 %. И еще они хотели, чтобы изменения в конституциях штатов были сделаны еще до того, как новые сенаторы и конгрессмены от Луизианы, Арканзаса и Теннесси будут избраны, а право на участие в выборах должно было быть ограничено и предоставлено только тем лицам, которые принесут клятву в том, что в делах Конфедерации они участвовали только потому, что были к этому вынуждены.

Складывалось впечатление, что весь законопроект был намеренно построен таким образом, чтобы максимально затруднить восстановление членства штатов Юга в США – и так оно и было. Весь расчет строился на том, чтобы максимально затормозить начало работы реконструкции Юга и сделать так, чтобы она началась только после окончания войны.