Великий карбункул

других картинах художника. Однако сам художник не сомневался в успехе и, глубоко заинтересовавшись влюбленными, в свободное время делал с них

карандашные наброски, хотя они и не подозревали об этом. Пока они позировали

ему, он старался вовлечь их в разговор и вызвать на их лицах то характерное, хотя и постоянно меняющееся выражение, которое он ставил себе целью уловить

и запечатлеть. Наконец он объявил, что к следующему разу портреты будут

готовы и он сможет их отдать.

- Только бы моя кисть осталась послушной моему замыслу, когда я буду

наносить последние мазки, - сказал он, - тогда эти портреты окажутся лучшими

из того, что я создал. Надо признаться, художнику не часто выпадает счастье

иметь такую натуру.

При этих словах он обратил на них пристальный взгляд и не сводил его до

тех пор, пока они не спустились с лестницы.

Ничто не затрагивает так человеческое тщеславие, как возможность

запечатлеть себя на портрете. Чем это объяснить? В зеркале, в блестящих

металлических украшениях камина, в недвижной глади воды, в любых отражающих

поверхностях мы постоянно видим собственные портреты, точнее говоря -

призраки самих себя, и, взглянув на них, тотчас их забываем. Но забываем

только потому, что они исчезают. Возможность увековечить себя, приобрести

бессмертие на земле - вот что вселяет в пас загадочный интерес к

собственному портрету. Это чувство не было чуждо и Уолтеру с Элинор, и

потому точно в назначенный час они поспешили к художнику, горя желанием

увидеть свои изображения, предназначенные для взора их потомков. Солнце

ворвалось вместе с ними в мастерскую, но, закрыв дверь, они оказались в

полумраке.

Взгляд их тотчас обратился к портретам, прислоненным к стене в дальнем

конце комнаты. В неверном свете они различили сначала лишь хорошо знакомые

им очертания и характерные позы, и оба вскрикнули от восторга.

- Посмотрите на нас! - восторженно воскликнул Уолтер. - Мы навеки

освещены солнечными лучами! Никаким темным силам не удастся омрачить наши

лица!

- Да, - ответила Элинор более сдержанно, - не коснутся их и печальные

перемены.

С этими словами они направились к портретам, но все еще не успели их

как следует разглядеть. Художник поздоровался с ними и склонился над столом, заканчивая набросок и предоставив посетителям самим судить о его работе.

Время от времени его карандаш застывал в воздухе, и он из-под насупленных

бровей поглядывал на лица влюбленных, обращенные к нему в профиль. А они уже

несколько минут, забыв обо всем, стояли перед портретами, и каждый

безмолвно, но с необыкновенным вниманием изучал портрет другого. Наконец

Уолтер шагнул ближе, снова отступил, чтобы разглядеть портрет Элинор с

разных расстояний и при разном освещении, а потом заговорил.

- С портретом что-то произошло, - с недоумением, будто размышляя вслух, произнес он. - Да, чем больше я смотрю, тем больше убеждаюсь в перемене.

Бесспорно, это та же самая картина, что и вчера, то же платье, те же черты, все то же - и, однако, что-то изменилось.

- Значит ли это, что портрет меньше похож на оригинал? - с нескрываемым

интересом спросил художник, подойдя к нему.

- Нет, это точная копия лица Элинор, - ответил Уолтер, - и на первый

взгляд кажется, что и выражение схвачено правильно, но я готов утверждать, что, пока я смотрел на портрет, в лице произошла какая-то перемена. Глаза

обращены на меня со странной печалью и тревогой. Я бы сказал даже, что в них

застыли скорбь и ужас. Разве это похоже на Элинор?

- А вы сравните нарисованное лицо с живым, - предложил художник.

Уолтер взглянул на свою возлюбленную и вздрогнул. Элинор неподвижно

стояла перед картиной, словно зачарованная созерцанием портрета Уолтера, и

на лице ее было то самое выражение, о котором он только что говорил. Если бы

она часами репетировала перед зеркалом, ей и тогда не удалось бы передать

это выражение лучше. Да если бы даже сам портрет стал зеркалом, он не смог

бы более верно сказать печальную правду о выражении, возникшем в эту минуту

на ее лице. Казалось, она не слышала слов, которыми обменялись художник и ее

жених.

- Элинор! - в изумлении вскричал Уолтер. - Что с вами?

Но она не слышала его и все не сводила глаз с портрета, пока Уолтер не

схватил ее за руку. Только тут она заметила его; вздрогнув, она перевела

взгляд с картины на оригинал.

- Вам не кажется, что ваш портрет изменился? - спросила она.

- Мой? Нет, нисколько! - ответил Уолтер, присматриваясь к картине. -

Хотя постоите, дайте взглянуть. Да-да, что-то изменилось, и, пожалуй, к

лучшему, но сходство осталось прежним. Выражение стало более оживленным, чем

вчера, словно блеск глаз отражает какую-то яркую мысль, которая вот-вот

сорвется с губ. Да, теперь, когда я уловил взгляд, он кажется мне весьма

решительным.

Пока он рассматривал портрет, Элинор обернулась к художнику. Она

глядела на него печально и с тревогой и читала в его глазах сочувствие и

сострадание, о причинах которых могла только смутно догадываться.

- Это выражение… - прошептала она с трепетом. - Откуда оно?

- Сударыня, на этих портретах я изобразил то, что вижу, - грустно