Великий карбункул

тайными замыслами Рапачини, в которых Джованни предназначалась еще

неизвестная ему роль. Эта мысль, хотя и беспокоившая юношу, была не в

состоянии удержать его. Как только он узнал о возможности приблизиться к

Беатриче, он понял, что именно этого жаждало все его существо. Для него было

безразлично, ангел она или демон. Он был безнадежно вовлечен в ее орбиту и

должен был подчиниться силе, увлекавшей его по все сужающимся кругам к цели, которую он не пытался предугадать. Вместе с тем, как это ни странно, им

вдруг овладело сомнение: не был ли страстный интерес к девушке лишь иллюзией

и действительно ли его чувство было так глубоко, чтобы оправдать

безрассудство, с каким он бросился навстречу опасности. Уж не было ли все

это игрой юношеского воображения. ничего или почти ничего общего не имеющей

с истинным чувством?

Он остановился, колеблясь, не повернуть ли назад… но пошел вперед.

Старуха провела Джованни по множеству длинных темных коридоров и наконец

подвела к двери. Приоткрыв ее, он услышал шорох листвы и увидел зелень

деревьев, сквозь которую пробивались лучи солнца.

Джованни сделал шаг вперед и, с трудом раздвинув цепкие побеги

растений, плотно обвивавших потайную дверь, очутился в саду доктора

Рапачини, как раз под окном своей комнаты.

Как часто, когда невозможное становится возможным и туманные мечты

сгущаются в осязаемую действительность, мы неожиданно для себя оказываемся

спокойными и хладнокровными среди таких обстоятельств, одна мысль о которых

заставила бы нас раньше от радости или страха дойти до безумия. Судьба

наслаждается, играя с нами таким образом. Если ей заблагорассудится, страсть

способна ворваться на сцену в самый неожиданный момент и, наоборот, неоправданно медлить с выходом как раз тогда, когда благоприятное стечение

обстоятельств, казалось бы, должно было вызвать ее появление. Так было и с

Джованни. Каждый раз от одной мысли, что он, как бы невероятно это ни было, может встретиться с Беатриче, оказаться с ней лицом к лицу в этом самом

саду, греться в сиянии ее восточной красоты и, наконец, прочесть в ее

взгляде разгадку тайны, от которой, считал он, зависела вся его жизнь, кровь

начинала лихорадочно стучать в его жилах. Сейчас же в его душе царило

необыкновенное и не подходящее к случаю спокойствие. Бросив взгляд вокруг

себя и не обнаружив ни Беатриче, ни ее отца, он принялся внимательно

разглядывать растения.

Рассматривал ли он каждое из них в отдельности или все вместе, их вид

производил на него одинаково отталкивающее впечатление, а их великолепие

казалось ему неистовым, чрезмерным и даже неестественным. В саду почти не

было куста, который, попадись он одинокому путнику в лесу, не заставил бы

его вздрогнуть и изумиться, что такое растение могло встретиться рядом с

обыкновенными деревьями, как будто из чащи глянуло на него какое-то неземное

существо. Другие оскорбили бы впечатлительную душу своей искусственностью, верным знаком того, что она являлась противоестественным скрещением

различных пород и своим появлением обязана не богу, а извращенной фантазии

человека, кощунственно издевающегося над красотой. Они, вероятно, являлись

результатом опыта, в котором удалось, соединив растения сами по себе

прелестные, создать нечто чудовищное, обладающее загадочными и зловещими

свойствами, как и все, что росло в этом саду. Среди всех растений Джованни

нашел только два или три знакомых ему, и те, как он знал, были ядовитыми. В

то время, как он рассматривал сад, послышался шелест шелкового платья, и, обернувшись, Джованни увидел Беатриче, выходившую из-под сводов старинного

портала. Джованни еще не решил, как следует поступить: извиниться ли перед

девушкой за непрошеное вторжение в сад, или же сделать вид, что он находится

здесь с ведома, если не по желанию, самого доктора Рапачини или его дочери.

Но поведение Беатриче позволило ему обрести непринужденный вид, хотя и не

избавило от сомнений, - кому он был обязан удовольствием ее видеть, Заметив

его у фонтана, она пошла ему навстречу легкой походкой, и хотя на лице ее

было написано удивление, его скоро сменило выражение доброты и искренней

радости.

- Вы знаток цветов, синьор, - сказала Беатриче с улыбкой, намекая на

букет, брошенный им из окна. - Неудивительно поэтому, что вид редкой

коллекции растений моего отца побудил вас увидеть их поближе. Будь он здесь, он рассказал бы вам много странного и интересного о свойствах этих растений, изучению которых посвятил всю свою жизнь. Этот сад - его вселенная.

- Но и вы не отстаете от него, синьора, - заметил Джованни, - если

верить молве, вы обладаете не менее глубокими познаниями о свойствах всех

этих великолепных цветов и их пряных ароматов. Если бы вы согласились стать

моей наставницей, я, без сомнения, достиг бы еще больших успехов, чем под

руководством самого доктора Рапачини.

- Как, неужели обо мне ходят такие нелепые слухи? - спросила Беатриче, заливаясь звонким смехом. - Меня считают такой же ученой, как мой отец?

Какая глупая шутка! Нет, хотя я и выросла среди этих растений, я различаю

только их цвет и запах. А иногда, мне кажется, я с удовольствием бы