Великий Гусляр

Шурочка Родионова, продавщица игрушек, ждала обеденного перерыва и читала переводную книгу Зенона Косидовского «Библейские сказания». Шурочка собиралась быть археологом и три года занималась в историческом кружке у Елены Сергеевны Кастельской, которая была тогда директором музея. Школу Шурочка кончила хорошо, но в Вологду в институт поступать не поехала: с деньгами плохо. Пошла на год в продавщицы, хотя от планов не отказалась, читала книги и учила английский язык. К девятнадцати годам стала Шурочка так хороша, что многие мужчины, у которых не было детей, ходили в универмаг покупать игрушки.

Шурочка слышала шум у дверей, но не отвлеклась - читала комментарий про ошибки автора. Только когда Грубин с Удаловым подошли вплотную, она подняла голову, поправила золотую челку и сказала: «Пожалуйста». А мысленно еще оставалась вблизи города Иерихона на Ближнем Востоке и переживала его трагедию.

Обоих посетителей она знала. Один, маленький, толстый - Удалов, директор ремконторы. Второй - длинный, колючий, лохматый - заведовал пунктом вторсырья у рынка и принимал пустые бутылки.

– Здравствуйте, - сказали посетители.

Удалов поморщился и вытащил из-за спины большой прозрачный мешок с жалкими остатками пластиковой ракеты.

– Ой! - сказала Шурочка. - Что же у вас случилось?

– Замените! - сказал Удалов. - Брак!

– Как же так?

Шурочка положила книжку на прилавок и забыла об Иерихоне.

– Не видите, что ли? - все так же сердито спросил Удалов.

Шурочка не знала, что говорит он строго от робости и сознания своей неправоты. Она обиделась и отвечала:

– Я вам, гражданин, такого не продавала. Я сейчас заведующую позову... Ванда Казимировна!

Корнелий совсем оробел и сказал:

– Ну-ка дайте мне жалобную книгу!

Он хотел отодвинуть шляпу на затылок, но не рассчитал, шляпа слетела и шмякнулась об пол. Удалов пошел за шляпой.

– Вы нас поймите правильно, - сказал Грубин. - Брак заключался в ракете раньше, чем случился инцидент.

Пришла заведующая, Ванда Казимировна, женщина масштабная, решительная, и жена провизора Савича.

– Такое добро, - сказала она Грубину с намеком, - надо в утильсырье нести, а не в универмаг.

Бабки от входа пришли на разговор, и одна сказала:

– Чем торгуют! Постыдились бы.

Другая спросила:

– Кофточки сегодня будут давать?

– Спокойствие, - сказал Грубин. - Я вам все покажу.

Он вынул из мешка две половинки ракеты, сложил их в стручок и показал заведующей:

– Трещину видите в хвостовой части? Вот с этой трещиной нам товар и продали.

Трещин в хвостовой части было несколько, и найти нужную было нелегко.

Шурочка совсем обиделась

– Они издеваются, что ли? - спросила она.

– Алкоголики, - сказала одна из бабок.

– Вот чек, - сказал, подходя, Корнелий. Шляпу он держал под мышкой. - Только вчера покупали. У меня чек сохранился. Пришел домой - вижу, трещина.

– Какая там трещина! - сказала заведующая. - Шурочка, не расстраивайся. Мы им на работу сообщим. Это не ракета, а результат землетрясения.

– Вы не обращайте внимания, что ракета расколота, - сказал Грубин. - Это потом уже случилось. А землетрясений у нас не бывает. Людям доверять надо.

И в этот момент в Великом Гусляре началось землетрясение.

Глухой шум возник на улице. Земля рванулась из-под ног. Дрогнули полки. Стопки тарелок, будто выпущенные неопытным жонглером, разлетелись по магазину, чашки и чайники, хлопаясь о прилавки, разбивались гранатами-лимонками, целлулоидные куклы и плюшевые медведи поскакали вниз, цветастые платки и наволочки воспарили коврами-самолетами, стойки с костюмами и плащами зашатались - казалось, пожелали выйти на улицу вслед за бабками, убежавшими из универмага с криками и плачем. Разбившиеся пузырьки с духами и одеколоном окутали магазин неповторимым и фантастическим букетом запахов. С потолка хлопьями посыпалась известка...

Грубин одной рукой подхватил прозрачный мешок с остатками ракетной установки, другой поддержал через прилавок Шурочку Родионову. Он единственный не потерял присутствия духа. Крикнул:

– Сохранять спокойствие!

Корнелий вцепился в шляпу, будто она могла помочь в эти жуткие секунды. Быстрое его воображение породило образ разрушенного стихией Великого Гусляра, развалины вдоль засоренных кирпичами улиц, бушующие по городу пожары, стоны жертв и плач бездомных детей и стариков. И он, Корнелий, идет по улице, не зная, с чего начать, чувствуя беспомощность и понимая, что как руководитель ремконторы он - основная надежда засыпанных и бездомных. Но нет техники, нет рабочих рук, царит отчаяние и паника.

И тут над головой рев реактивных самолетов - белыми лилиями распускаются в небе парашюты. Это другие города прислали помощь. Сборные дома, мосты и заводы спускаются медленно и занимают места, заранее запланированные в Центре, сыплется с неба дождем калорийный зеленый горошек, стукаются о землю, гнутся, но не разбиваются банки со сгущенным молоком и сардинами. Помощь пришла вовремя. Корнелий поднимает голову выше и слушает наступившую мирную тишину...

И в самом деле наступила мирная тишина.