Великие битвы XI–XIX веков: от Гастингса до Ватерлоо

За несколько дней до битвы шведский король во время перестрелки был ранен в ногу. Поэтому он приказал, чтобы во время боя его возили в коляске на самые опасные участки сражения. Несмотря на то что шведская армия значительно уступала русским количественно и занимала менее выгодную позицию, шведы, как никогда прежде, демонстрировали в тот ужасный для них день присущие им храбрость и стойкость. Шведы заняли два редута русских и уже начали издавать крики победителей. Но и противостоявшие им солдаты сражались достойно. Орудийный и ружейный огонь со стороны русских не ослабевал. Они бросили в бой свежие массы пехоты и конницы, и вскоре остатки шведских колонн были отброшены от залитых кровью редутов. Затем царь лично, демонстрируя высочайшую храбрость и мастерство, вывел пехоту и кавалерию за передовую позицию своих войск, и сражение возобновилось по всему фронту на открытой местности. Каждый из монархов не щадил в той решающей для судеб народов мира битве своей жизни. Солдаты обеих сторон видели это и тоже сражались упорно и самоотверженно. Не прошло и двух часов с начала сражения, когда под давлением превосходящих сил противника непобедимые шведы стали откатываться назад. Вскоре их отступление превратилось в безнадежное беспорядочное бегство. Оттесняемые к месту слияния двух рек, бегущие шведы сдавались преследующему противнику или тонули в водах реки. Только несколько сотен солдат, сам король и казак (предатель, бывший гетман) Мазепа смогли переправиться через Днепр, а затем Южный Буг и найти убежище на территории Турции. Почти 10 тыс. остались лежать убитыми и ранеными у редутов и на поле сражения (шведы потеряли в Полтавской битве 9234 человек убитыми. В плен было взято около 3 тыс. на поле битвы и 15 тыс. в ходе преследования. Сумели уйти лишь более 1 тыс. Русские потеряли 1345 человек убитыми и 3290 ранеными. – Ред.).

Торжествующий победу царь после окончания битвы воскликнул: «Как этот сын зари свалился с небес, так и Санкт-Петербург будет стоять в веках. (На самом деле: «Ныне уже совершенно камень в основание Санкт-Петербурга заложен». – Пер.) Даже там, на полях сражений Украины, мысли русского царя были заняты новыми завоеваниями, наращиванием присутствия России на берегах Балтики. Ништадтский мир, по которому России отходили лучшие шведские провинции, подтвердил результаты сражения под Полтавой. Почти сразу же после победы русская армия начала завоевательные войны против Турции и Персии. И хотя первые войны русского царя против Турции были неудачными (еще в 1696 г. Петр I взял Азов. Прутский поход 1711 г. закончился окружением русской армии у Станилешти, где после жестокого боя (турки и крымские татары понесли огромные потери) Петр I был вынужден заключить Прутский договор, по которому возвращал Азов. – Ред.), его сторонники, все как один, последовательно и успешно осуществляли политику агрессии против этой страны, а также против всех других стран, как в Европе, так и в Азии, которым выпало несчастье быть соседями России. (Россия в основном возвращала свои исконные земли. Однако интересно читать такие утверждения, написанные англичанином. – Ред.)

Ораторы и мыслители, изучающие развитие России, часто проводят параллель между расширением ее территории в наше время и ростом владений Римской империи в древности. Но мало кто обращает внимание на то, что Россия походит на Древний Рим не только обширностью своих завоеваний, но и средствами их достижения. История Рима в течение полутора столетий после окончания Второй Пунической войны, когда Римская держава завоевала самые большие территории за всю историю своего существования, очень похожи на историю России за последние 150 лет. На страницах этой книги можно лишь вскользь упомянуть об этом. Но те, кто серьезно занимается изучением истории развития и политики России, должны хорошо ориентироваться в хитросплетениях роста Римской империи. Особенно полезным в этой связи будет посвященный Древнему Риму труд великого Монтескье. Из классической школьной программы каждый помнит порядок управления делами государства в римском сенате. При подготовке к любой агрессивной войне римские сенаторы исходили из того, что Рим является протектором, то есть защитником некоего народа, в интересах защиты которого будет вестись эта война. Так, в войне против Македонии римляне якобы защищали греческие и италийские народы. В войне с Сирией они защищали жителей Вифинии и другие малые азиатские народы. Они также защищали нумидийцев от карфагенян. Но «что это за народ, чья свобода зависит от постоянного вмешательства всемогущего протектора?»[43]