Великан Калгама и его друзья

– Не переживай за него, – засмеялся Калгама. – Мэргэн находчивый. Приезжает домой, видит: неспокойна бусяку, вещи побрасывает, сердится. Догадалась, видно, что нашёл он жену. Мэргэн, как ни противно ему было, обнял ее и предлагает: « Жена, помоги мне гиол-весло тесать». Бусяку согласилась: «Давай!» Мэргэн большое толстое дерево срубил, стал делать весло. «Жена, держи другой конец дерева», – говорит. Она старается, держит, но глаз с Мэргэна не сводит. Может, ты, любимая жёнушка, не знаешь: вся сила бусяку в глазах. Пока глядит на тебя – ни за что верх над чёртом не возьмёшь. Ну, он её обманывает: «Гляди-ка, кто это по реке плывет?» Бусяку заинтересовалась: «Где? Не вижу никого! В какую сторону смотреть?» А Мэргэн изловчился и топором ей голову отрубил. Чтобы она не ожила, развёл костёр, да и сжёг бусяку. Только пепел от неё остался. А Мэргэн забрал жену от стариков, вернулись они домой и стали жить, как прежде.

Лже-Фудин дослушала сказку и даже зубами заскрипела от злости: не понравился ей счастливый конец. Жалко ей женщину-бусяку, которую Мэргэн погубил, всё-таки она с Амбактой одного рода-племени.

– Что это ты зубами скрипишь? – встревожился Калгама.

– Да вот, орех во рту катаю, – Амбакта-Фудин незаметно орешек в рот положила. – Крепкий! Никак не могу разгрызть…

А сама глазами так и сверкает!

Калгама, хоть и простодушный, не просто так сказку рассказывал. Заподозрил он: не похожа Фудин на саму себя прежнюю, что-то тут не то. Не иначе, бусяку обернулась его женой. А как узнать? Рассказ, вроде, никакого впечатления не произвёл. Колдунья непременно выдала бы себя: пожалела бы бусяку. Но жена и вправду орех грызет. Только отчего у неё в глазах будто молнии мелькают?

Решил Калгама по-другому Амбакту-Фудин проверить.

– Женушка любимая, а почему ты перестала называть меня ласково? – спросил он.

Все влюблённые придумывают друг другу ласковые прозвища: кто-то кисой или зайкой зовёт другого, кто-то – ласточкой или белочкой, а бывают и вообще странные: мой любимый крокодильчик, к примеру. Со стороны, может, и смешно такое слышать, но влюбленные ведь выдумывают ласкательства для самих себя, а не для других.

Калгама называл жену ласково: чагдян чалбан – белая берёза. Фудин стройная, весёлая, волосы на ветру, как березовые гибкие ветви, играют. Запоёт песню – сладко, звонко, будто горный ручеёк по камушкам бежит, далеко слышною Вместе с её песней и птицы начинают петь, и травы колыхаться-шелестеть.

Старые люди рассказывают: давным-давно белая берёза не деревом была, а девочкой. В большой семье росла: шестеро братьев, одна у них сестричка. Очень любила Чагдян Чалбан петь. Когда играла с братьями, всегда песни заводила. Услышал их однажды злой дух Сахари Дябдян-Чёрный Змей. Когда людям хорошо, ему всегда плохо. Обязательно какую-нибудь мерзость придумает, чтобы перестал народ улыбаться. Хорошее разрушал, злое пестовал.

Вот, не понравились ему весёлые песенки Чагдян Чалбан. И братья её, радостные и отчаянные, не понравились. Подлетел он к ним, взмахнул колдовским кнутом – сразу все семеро превратились в камни. Но мимо шёл добрый дух Хадо. Э, что такое? Дети камнями стали. «Увы, не могу вернуть им человеческий облик, не в моей это власти, – вздохнул он. – Могу девочку в белую берёзу превратить. Пусть она всегда гибкая и красивая будет, люди любоваться ею станут. Старших братьев дубами сделаю – как богатыри стоять будут, любую бурю выдержат. Младшие братья станут чёрными берёзами, пусть зеленеют и весело шумят на ветру».

Всё так и сделал. С тех пор и стоит Чагдян Чалбан, под ветром качается, ветви играют-переливаются, словно длинные девичьи волосы.

Очень нравилось Фудин, что Калгама называл её белой берёзой. А сама она придумала ему прозвище – кочоа, что означает маньчжурский орех. Это высокое дерево, листья красивые, резные как у заморского грецкого ореха, только плод гораздо крепче: не просто его расколоть, шибко постараться нужно. Калгама такой же крепкий и сильный.

– Ну, что ж ты меня больше не называешь так, как называла? – допытывается Калгама у Амбакту-Фудин. – Или перестал нравиться?

А бусяку всё орех во рту держала, разгрызть его пыталась. Как ни хитра была, а что ответить Калгаме не знала. И решила она потянуть время.

– Ай! – вскрикнула. – Орешек мой…

Имела в виду, конечно, свой орех, а получилось-то иначе. Калгама решил: так она его назвала. Кочоа ведь тоже орех!

– Чагдян Чалбан, милая моя! – он обнял бусяку. – Как же мог подумать, дурная остроконечная голова, что ты это не ты? Чагдян Чалбан – всегда так называть тебя буду, одна ты у меня единственная…

Амбакта-Фудин чуть орехом не поперхнулась. Надо же, нечаянно угадала ласковое прозвище великана!

Калгама хоть и поверил Амбакте-Фудин, но на сердце у него было тяжело. Будто камень лежит.

Глава пятая, в которой Калгама отправляется на поиски Фудин