Великан Иеус

Почти вся скала была уже раздроблена, оставалось работать лопатой и тачкой. Это было не очень трудно, но зато очень скучно. День за днём я сгребал камни в кучу, нагружал и выгружал тачку. Так прошло целое лето, а потом и следующее, а потом и ещё одно...

Наконец, через пять лет после того как я в первый раз поднялся в горы, в один прекрасный вечер я увидел, что моя работа окончена. Всё каменное тело великана до последнего осколка перенесено и уложено в ложбину.

Получился прочный каменный вал. В самую суровую зиму он выдержит напор льдов и не пустит их на мой луг. Пески, которые лёд обычно несёт с собою, осядут возле этой преграды, и она станет от этого только объёмистее и прочнее.

Я в меру осушил землю с помощью канавок, выложенных камнем, и моя луговина без всяких удобрений покрылась чудесной травой. Только цветов было, пожалуй, слишком много — настоящий сад.

Козы больше не приходили сюда: уже три года назад вместо старых буков, поломанных и снесённых обвалом, я насадил молодые деревца. Они хорошо принялись, зазеленели и окружили мой луг живой оградой.

Папоротники и другие дикие травы, завладевшие было одичавшей землёй, я понемногу вырвал и пережёг. Пепел пошёл на удобрение, и там, где ещё недавно виднелись моховые кочки и лишайники, опять появилась нежная и пышная трава.

Мне оставалось вывезти последнюю тачку камня, по крайней мере четырёхтысячную по счёту. Я уже нагрузил её и взялся было за ручки, чтобы отвезти туда же, куда отвёз все остальные. Но тут мне вдруг пришло на ум оставить её для Магеллоны. Мне казалось, что ей будет приятно самой вывезти остатки камня и закончить этой последней тачкой мой пятилетний труд.

Пять лет! За пять лет, оказывается, человек может сокрушить гору и перенести её на другое место. А ведь многие говорили мне, что целой жизни не хватит на это. Хватило нескольких лет юности. Мне только двадцать один год! Предо мною вся жизнь, долгие годы радости и труда на этой прекрасной, освобождённой моими руками земле!

Солнце тихо опускалось за горы в сиянии золотых лучей, в пурпурном блеске облаков. И мне казалось, что оно смотрит прямо на меня — смотрит и улыбается. Снега на вершинах гор сверкали, точно алмазы. Воды, бегущие в долины — все ручьи и ручейки, потоки и водопады, — журчали, переговаривались, пели. Ветер легонько качал цветы, и они склонялись, как будто целуя землю.

О каменном великане, который столько лет не давал мне покоя, не было и помину.

Я заставил его замолчать навсегда. Навсегда отнял у него облик, который так пугал меня в детстве.

Теперь он, неузнаваемый, лежал у склона горы, защищая своим телом площадку Микелона от льдов и песков, которые, чего доброго, вздумают соскользнуть зимой с площадки Иеуса.

Мхи, молодая травка, ползучие цветы уже наполовину затянули и скрыли своей живой зеленью его мёртвое каменное тело. Там, где до сегодняшнего дня я проходил со своей тачкой, ещё поблёскивал битый, плотно уложенный камень. Но скоро и этого не будет видно...

Я был так счастлив, что мне захотелось сказать доброе слово и моему побеждённому врагу.

— Спи спокойно! — сказал я ему. — Я больше не потревожу тебя ни днём, ни ночью. Злой дух, который жил в тебе, изгнан и уже никогда не вернётся. С этих пор ты будешь служить не злу, а добру — будешь беречь человечье жильё и охранять эту ожившую землю. Пусть же молния обходит тебя стороной и снег ложится на тебя легче пуха!

Мне показалось, будто долгий покорный вздох пронёсся над ложбиной и смолк в горах.

С этой минуты старый Иеус затих навсегда.

VIII

На следующее утро, чуть ли не с самого рассвета, я стал готовиться к маленькому празднику по случаю окончания работы.

Первым делом я спустился на нижнюю площадку и позвал к себе в гости дядюшку Брада. Старик всегда был для меня добрым соседом и другом, и я пригласил его прийти ко мне на лужайку к полудню вместе со всеми его пастухами и даже со всем стадом. Мне хотелось в этот день сделать почин моему лугу.

Пригласив старика, я побежал в долину за матерью и сестрами.

— Ну вот, — сказал я, входя в дом, — работа окончена. Я довёл её до конца, не истратив ни гроша из тех денег, что оставил отец. Теперь они нам понадобятся, чтобы завести стадо и построить хороший, настоящий домик. Но я хочу, чтобы и дом, и стадо, и луг — всё было у нас общее, до тех пор пока сестры не вздумают выйти замуж. Тогда мы всё поделим поровну. А пока что собирайтесь! У меня тут лошадь с повозкой. Я везу кое-какие припасы для праздничного обеда. Доедем до самого подножия горы. Я хочу, чтобы вместо флага вы подняли сегодня букет наших горных цветов на площадке Микелона!

Когда перед нашими глазами открылась лужайка, мать и сестры подумали, что видят сон.

Посреди луга была раскинута палатка. Лёгкий дымок поднимался над нею длинной голубоватой струёй и таял в небе.

В палатке, у очага, хлопотал дядюшка Брада вместе с несколькими соседскими девушками, которых я мимоходом тоже пригласил на свой праздник. Они жарили на обед тетёрок и горных куропаток, готовили сливочный сыр. А я привёз с собою вина, кофе, сахару и сдобного хлеба.