Великан Арчибальд

Ну, конечно, мы поняли. Я стремглав взлетаю по лестнице на самую верхнюю площадку и открываю люк. Ветер, чуть не выхватив у меня из рук крышку люка, с воем врывается в башню. Он обрушивается на книжную полку, срывает со стола газету «Вестник смотрителя маяка», бешено кружится внутри башни и с рёвом устремляется вниз. Вот тут-то и раздаётся сигнал дяди Амброзиуса. Я быстро закрываю люк изнутри и слышу, как внизу Карлина захлопнула дверь. Теперь слышен только рёв бури. Я спускаюсь вниз и вижу дядю Амброзиуса и Карлину. Вижу, что они хохочут, но смеха не слышу. Его заглушает звук рожка. Но кто же трубит в рожок? Он висит на гвозде, на стенке. А! Видно, бродяга Расмус нашёл своё последнее пристанище и жалобно трубит:

Я пролетаю по морю и суше,
Топлю корабли я с людьми и мышами,
Крыши срываю с домов и конюшен,
Сосны валю, пролетая лесами.
Песни пою я, и песни те страшны,
И не снести мне позора и горя;
Вы заманили меня в эту башню,
Расмус в темнице, и дверь на запоре! [1]

Дядя Амброзиус кивает головой в такт словам ветра.

— Расмус, старый проказник, — говорит он. — Ты когда-нибудь делал что-нибудь полезное?

Ветер отвечает:

По свету цветов семена разношу я,
Луга одеваю я пёстро и ярко,
И мельницы все ветряные верчу я,
И приношу холодок, когда жарко,
Для всех матерей пелёнки сушу я,
Воздушного змея по небу ношу я.

— Послушай, дядя, — говорит Карлина. — Может, отпустим Расмуса, старого проказника? Осенью мы ведь хотим запустить змея. Пусть Расмус носит его по небу!

Я знаю, что без ветра змей не полетит, но всё же возражаю:

— Подумай о кораблях в открытом море, о сорванных крышах… Как же мы отпустим его, Карлина?

— Да нет, мы, конечно, отпустим Расмуса, старого проказника, — говорит дядя Амброзиус. — Но отпускать его будем не сразу, а по частям, маленькими ветерками.

— Может быть, ты разольёшь его по бутылкам? — догадываюсь я.

— Ветер по бутылкам не разольёшь, — отвечает дядя Амброзиус. — Но мы сделаем так, что он сам полезет в бутылку.

— А если он не захочет? — спрашивает Карлина.

— Не захочет — заставим, — отвечает дядя Амброзиус и обращается к ветру: — Эй, Расмус, старый проказник, если ты сейчас же не войдёшь в бутылки, ты вообще никогда отсюда не выйдешь!

Ветер бормочет:

Закрыты все двери, закрыты все щели.
И мне никогда не спастись неужели?
И я просижу в этой башне века?..
Но как без меня поплывут облака?
Придётся смириться, стать маленьким надо,
Забраться в бутылки из-под лимонада…

— Ребята! — кричит дядя Амброзиус. — Закрывайте-ка все бутылки, да покрепче!

Мы закрыли все бутылки и вышли на улицу.

Шторм прекратился. Море успокоилось. Из порта доносится рокот моторов. Это рыбаки Габуна вышли в море ловить рыбу. Тепло. Тихо. Мы упрятали ветер в лимонадные бутылки.

Дядя Амброзиус, Карлина и я возвращаемся в прохладную башню. К дяде Амброзиусу пришёл начальник пожарной команды Габуна. Он следит, чтобы в лесу не разводили костров. В такую жару лес может легко загореться.

— Добрый день, Амброзиус, — говорит главный пожарный Габуна. — Жарища… — Большим носовым платком он вытирает пот со лба.

— Добрый день, — отвечаем мы хором.

— Целых три ящика лимонада! — удивляется пожарный. — Зачем вам столько?

— Да так, на всякий случай, — отвечает дядя.

— Ну, одну-то бутылочку ты мне подаришь, — говорит пожарный.

Карлина хочет что-то сказать, но он открывает бутылку и… падает на стул. Из бутылки с силой вырывается ветер и через дверь мгновенно вылетает на улицу. На пляже он с разбега валит несколько шезлонгов, и все курортники вскрикивают от неожиданности.

— Я так и знал, — говорит пожарный, придя в себя. — Я так и знал, что это ты запер ветер.

— Ну и что же? Разве нельзя? — спрашивает дядя.

— Почему нельзя? Можно, конечно, — говорит пожарный. — Теперь я по крайней мере буду знать, к кому обращаться, когда понадобится ветер.

Главный пожарный Габуна подаёт всем на прощание руку и, весело насвистывая, уходит.