Великая Мечта

Это очень простая машина отечественного производства. Кстати – моя. Я завел мотор и некоторое время посидел в размышлениях. Выехал со стоянки. Вдруг остановился. Сквозь снегопад мне стал виден приближающийся Юра.

Он сел. Осведомился почти равнодушно:

– Что за машина?

– Моя.

– Значит, у тебя есть еще одна машина?

– Естественно.

– Я не знал.

– А никто не знал.

– Новая? – Юра одобрительно хлопнул ладонью по передней панели.

Я покачал головой.

– Та была лучше, – сказал друг.

– Эта тоже ничего. Советская техника. Простая и дешевая в эксплуатации.

– Не боишься, что и эту отнимут?

– Нет. Чего ты боишься – то ты создаешь.

– Согласен.

– Кстати, и деньги у меня тоже есть. Лежат в надежном месте. Немного. Хватит на полгода безбедной жизни.

– Значит, ты всех обманул, – печально констатировал друг. – Даже меня.

– То есть – себя.

– Я так и сказал.

– Да, обманул. Немного. Извини. Я не мог иначе. После тюрьмы я стал очень дальновидный. Приходится обманывать всех. И самого себя тоже.

– Останови машину.

Я послушно затормозил. Друг, однако, не спешил выходить.

– Пора мне, наверное, – задумчиво, старым голосом произнес он.

– Совсем уходишь?

– Да.

Вместо облегчения я почувствовал беспокойство и даже сделал руками несколько мелких лишних движений.

– Не может быть. Не верю, что ты так просто уйдешь. Шизофрения сама собой не вылечивается.

Юра покачал головой.

– Ты не шизофреник. Ты просто устал. И не потому устал, что слишком много дел делаешь, а потому, что делаешь не свое дело. Ты что, с детства мечтал строить гаражи? Или продавать нефтяные насосы?

– Нет, конечно.

– Вот и подумай об этом. Помолчали.

– Оставайся, – предложил я. – Обещаю больше тебя не обманывать.

– Сначала выполни те обещания, которые уже дал. А потом новые раздавай.

– Оставайся, Юра.

– Нет. Здесь все не мое. Я в твоей жизни ничего не понимаю. Ты тратишь слишком много сил для достижения слишком мелких целей. Я ухожу.

– Вернешься?

– Может быть.

– Через пятнадцать лет?

– Бог знает. Справишься без меня?

– Попробую. Завтра компаньон вернется – вдвоем легче будет.

– Кстати, ты так и не сказал, кто твой компаньон.

– Иванов, – признался я, почему-то застеснявшись. – Кто же еще. Ты ведь создал всю мою жизнь. Я теперь доверяю только тем людям, которым доверял ты. А ты, кроме меня, доверял только Иванову...

– Привет ему передай. А мне пора. К своим.

Юра показал рукой.

Я повернул голову и увидел их всех.

Они стояли неисчислимой тесной толпой и молчали. Ни одного старого лица. Ни единой седой головы. Все как один молоды и серьезны. Солдаты в пятнистых маскировочных халатах. Бандиты в кожаных куртках. Шоферы в ватниках. Рабочие в спецовках.

Ушедшие до срока. Насильственно умерщвленные. Сгинувшие в автокатастрофах, зарезанные в пьяных драках, подорвавшиеся на фугасах, издохшие от наркотиков. Расстрелянные, задушенные, обезглавленные, закатанные в бетон, разорванные на куски, прошитые автоматными очередями, закопанные живьем. Сгоревшие в танках, расплющенные колесами грузовиков, отравившиеся ядовитой водкой. Русские и таджики, украинцы и калмыки, казахи и чеченцы. Атлеты и доходяги, интеллектуалы и неучи. Иные взгляды были прямы и ясны, другие мутны и подозрительны. Иные лица красивы и благородны, другие перекошены и отмечены печатью порока. Но все как один – юны, чудовищно юны, непростительно юны. И все – мертвые.

Юра вышел и махнул мне рукой.

Мимо на бешеной скорости пронеслась огромная машина, переполненная хохочущими обдолбанными блядьми, коим ныне нет числа в благословенном отечестве моем.

Из переулка я выкатился было на проспект – но асфальтовая река, сколько хватало взгляда, была запружена сотнями стальных туловищ. Кое-как докатившись до ближайшей станции метро, я решил дальше двигаться пешком.

8

Добираться вечером из Москвы в пригород – дело хитрое. Самый быстрый путь – на метро до вокзала, оттуда час с четвертью на электрическом поезде, далее на такси до места. Быстро оно быстро, но очень некомфортабельно. Пригородный поезд в пятом часу вечера представляет собой клоаку.