Великая Мечта

– Не я, – ответил банкир чрезвычайно спокойно. – Зачем мне было это делать? Мы с Юрой дружили. Еще и дела делали. Ступай себе. И больше такого вопроса мне не задавай...

Уже возле двери, стоя спиной к заимодавцу, я опять услышал его резкий голос:

– И, кстати, о твоей машине мне все известно. Ее – пробили. Еще вчера. Если ее быстро продать, банк выручит максимум девять тысяч. А ты задолжал – одиннадцать с копейками... Так что у нас с тобой еще не все закончено.

– У меня в офисе, – сказал я, не оборачиваясь, – есть хорошая мебель. Столы, кресла, шкафы, тумбы – все в отличном состоянии. А также три почти новых компьютера. А также телефонные аппараты, факс и копировальная машина. Как раз хватит, чтобы погасить остаток. Присылай людей. Только срочно. Прямо сейчас. Там, кроме тебя, еще претенденты имеются.

– Понял, – деловым тоном произнес миллионер. – Прямо сейчас. И не держи на меня зла, Андрей. Бизнес есть бизнес.

– Зло – это не член, чтобы его держать. Удачи тебе. Нефтяникам – привет.

Хотел было я его спросить про Горохова, но потом подумал, что если Знаев узнает, что Горохов – мой одноклассник, он, чего доброго, уволит человека. И не стал ломать парню жизнь. Пусть и дальше ходит на свой маникюр.

Потом шагал по коридорам банка, и было мне легко и хулиганисто. Всех проходящих мимо девчонок хотелось ущипнуть за туго обтянутые тканью попки, а мужчинам – отвесить пинка. Потом захохотать и убежать. Еле удерживался. После тюрьмы я вообще стал сдержанным.

Груз с моей души упал. Пусть заберут все. Пусть подавятся. И оставят меня в покое. Зато сегодня вечером я навещу старого школьного товарища, а потом пойду с сыном в кино.

Сегодня я иду с сыном в кино, ясно вам? А вы тут бегайте, сходите с ума и мастурбируйте на захеджированные форвардные контракты, на пистолеты, стреляющие очередями, на супермаркеты, подготавливающие людей к войне, на идеальный океанский загар, на маникюр, на лимоны грина кэшем, на нефтяников – на всю эту с понтом мечту, которая застит вам глаза...

Сердце, правда, стучало как-то не так, и немного кружилась голова. Безусловно, надо было опохмелиться. Но ничего, тщета все и пыль – сейчас выскочу в морозный февраль, вдоволь продышусь, немного успокоюсь, поймаю таксо – и поеду, наверное, в контору. Если я правильно понял великого заимодавца, то его ребята прибудут туда с минуты на минуту. Мне следует их опередить.

Бодрым малым в новеньких брюках выпрыгнул я из зеркальных дверей ссудно-кредитного учреждения, пробежал по превосходно очищенному от снега тротуару метров двадцать, и вдруг почувствовал: что-то не так. Мир вдруг стал враждебен. Я остановился. Ощутил в ногах сильную слабость.

Юры нигде не увидел. Да и не искал его.

Сердце колотилось, молотком ударяло в ребра.

Наивный призрак из прошлого всерьез думал, что я войду к обладателю нескольких миллионов долларов и стану размахивать у него перед носом игрушечным пугачом, в попытке разрешить проблему ценою в три копейки. Прости, Юра, сейчас так дела не делаются. Только ты не поймешь. Тебе – без малого двадцать один. Мне – без малого тридцать шесть. У тебя своя правота, у меня – своя. И если я вместо скандала и ругани пошел на попятную и отдал кредитору последнее свое ценное имущество – это вовсе не малодушие, а обыкновенные поминки по навсегда ушедшей молодости.

Я ведь знаю, зачем ты пришел ко мне, старый друг. Зачем пытаешься овладеть моей волей и лезешь на рожон. Ты появился, чтобы вместе со мной отметить эти поминки. Чтобы не было мне так горько и одиноко.

Пятнадцать лет назад я был быстр, горяч и всегда готов отстаивать свою правоту, в том числе и с оружием в руках. И не особенно задумывался о последствиях. Попросту не умел. Потому что впереди была целая жизнь.

На все хватит времени! В том числе и на то, чтобы уплатить по счетам.

Сейчас – все иначе. Сейчас приходится оплачивать счета сразу. В момент их предъявления.

7

Побрел прочь, ощущая сильное неудобство. По вискам тек пот. Надоедливый молоток неприятно стучал изнутри в грудину. Перед глазами плыло. А самое главное – правая нога отказалась работать. Получала однозначный приказ согнуться в колене и переставить ступню на семьдесят сантиметров вперед – но не подчинялась. Неизвестно, почему. Бунт на корабле.

Ерунда, – пронеслось в мозгу, – перенервничал, переутомился, вдобавок – не опохмелился... Надо просто глубоко подышать носом...

Глаза отыскали какую-то лавку. Ныне в моем городе на лавках сидят особенным образом: верхом, задницей на верхней кромке спинки, ногами же – на сиденье. В основном, молодежь практикует. Лавочка, в общем, не годилась для того, чтобы сидеть, но я сел. Молоток продолжал стучать так, что отдавалось в голове. Не следовало вчера так много пить. И вообще, не следует так много пить. В конце концов, пить вообще не следует.

Надоевший пистолет я выбросил в ближайшую урну. Прощай, оружие.

А сейчас – дышать. Потом – неторопливо пройтись. Прямо до ближайшей аптеки...