Величие и крах Османской империи. Властители бескрайних горизонтов

Османы обладали непревзойденным талантом устраивать зрелища и торжественные церемонии, то есть творить нечто такое, что живет лишь миг и исчезает без следа. «Мне кажется, — писал посол Портер, — что достоинство нашего посольства страдает оттого, что молодежь постоянно бегает на всякие зрелища». Улицы столицы могли показаться путешественнику жалкими и грязными, в особенности после завораживающего впечатления, которое вид на город производил издалека; однако турки вкладывали куда больше души в мимолетные представления, нежели в неподвижную архитектуру, и во время праздников город преображался. Когда отмечался какой-нибудь военный успех, базары порой не закрывались на ночь целую неделю, а в Рамазан с наступлением темноты, когда кончался дневной пост, в городе начиналось бурное веселье. Устанавливали качели-лодочки, украшенные листьями, цветами, гирляндами и мишурой, и под музыку и перезвон колокольчиков вас «раскачивали так сильно, что взлетаешь к самым звездам, — безусловно, это совершенно безумная забава». На улицах возводили праздничные арки, устраивали борцовские поединки и соревнования на дальность стрельбы из лука и метания копья. У путешественника XVII века делла Валле однажды так закружилась голова на праздничных качелях, что он едва с них не свалился, и люди вокруг закричали, беспокоясь за его безопасность; тогда он заставил себя притвориться, что это он специально, и стал раскачиваться еще сильнее, чтобы произвести впечатление на женщин, пока зрители наконец не схватили его за ноги. «Я думаю, они играют в эти игры, — пишет он, — потому что, как они говорят, ангелы забавляются таким же образом».

Эвлия Челеби возносит хвалу Аллаху, одолев описание прошедшей перед султаном Мурадом IV в 1638 году процессии, в которой участвовали представители семисот тридцати пяти константинопольских цехов:

Все они проезжают на повозках или идут пешком, держа в руках инструменты, присущие их ремеслу, и с великим шумом выполняя свою работу. Плотники сколачивают деревянные дома, каменщики возводят стены, лесорубы несут бревна, а пильщики пилят их, меловщики вырезают куски мела и белят свои лица, показывая тысячи трюков… Проходят пекари, занимаясь своим ремеслом; некоторые из них пекут и сразу бросают зрителям маленькие буханки. Кроме того, они испекли специально для этой процессии огромные караваи размером с купол бани, посыпанные кунжутом и фенхелем, — их везут на повозках, которые тянут по семьдесят — восемьдесят пар волов… Все эти ремесленники проходят перед султаном, показывая свое мастерство и исполняя множество трюков, которые невозможно описать, а следом идут их шейхи, сопровождаемые юношами, которые играют восьмитактную турецкую музыку.

Цеха проходят один за другим, забрасывая зрителей дарами: тамариндами и амброй, конфетами и мелкой рыбешкой; проходят и могильщики «с лопатами и мотыгами в руках, интересуясь у зрителей, на каком кладбище вырыть им могилы». В процессии участвуют даже воры, нищие и сумасшедшие, за которыми следуют, как низшие из низших, владельцы таверн в шлемах, скрывающих лица, и их собратья по цеху — евреи «с закрытыми лицами, одетые в роскошные одежды, украшенные драгоценными камнями, и несут хрустальные и фарфоровые сосуды, из которых наливают зрителям шербет вместо вина».

Даже обитательницы гарема с нетерпением ожидали гуляний и празднеств, которыми отмечали каждое значимое событие; иллюминация, театр теней и процессии связывали дворец с городом, а город получал возможность прийти во дворец. Однажды, уже в XIX веке, в 1821 году, французская цирковая труппа братьев Виоль давала представление для женщин гарема, расстелив свой потертый ковер на полу обширного зала перед невидимой аудиторией. Выступать перед куском ткани было непривычно; однако когда Клод, самый молодой и ловкий из братьев, выполнил головокружительный акробатический прыжок и оказался на самом верху построенной из людей пирамиды, он вдруг обнаружил, что смотрит поверх занавеса. Его глаза встретились с глазами сладострастной одалиски, за один взгляд на которую наказывали смертью; он вздрогнул, пирамида зашаталась и рухнула под аккомпанемент приглушенных ругательств.