Величие и крах Османской империи. Властители бескрайних горизонтов

В 1532 году султан вернулся с колоссальной армией — включая отряды, присоединившиеся уже в Венгрии в июле — августе, в ней было около трехсот тысяч человек. Сулейману было известно, что в Вене находится император Священной Римской империи, король Испании и ее заморских колоний Карл V, которому удалось ненадолго примирить своих враждующих немецких вассалов и собрать в Германии армию. Карл V и Сулейман были самыми могущественными правителями своей эпохи: один — глава исламского мира, другой — христианского. От победы или поражения Карла зависело будущее его собственного дома и всех земель, повиновавшихся ему: Испании, Нидерландов, большей части Италии и всей Германии от Балтийского моря до Богемии. Во всем христианском мире одни лишь французы, со всех сторон стиснутые владениями Габсбургов, желали ему неудачи.

Погода, которая начала портиться еще в мае, когда османская армия вышла из Эдирне, стала невыносимо скверной к середине июня, когда турки дошли до маленького городка Гюнс, стоящего в ста с небольшим километрах к юго-востоку от Вены на реке Рааб. Из-за нескончаемого дождя по пути пришлось бросить неподъемно тяжелую пушку: волы, тащившие ее, скользили в грязи и замедляли ход всей армии. Городок Гюнс был настолько мал, что осаждающим никак не удавалось развернуть свои силы так, чтобы наилучшим образом воспользоваться своим подавляющим численным превосходством. Крошечный гарнизон, разумеется, не собирался сдаваться и сопротивлялся с великим упорством и доблестью, однако постоянные штурмы, похожие на те, что некогда измотали силы защитников Константинополя, в конце концов вынудили оборонявшихся начать переговоры. Турки позволили гарнизону покинуть город в полном вооружении и под развевающимися знаменами, а между тем продвижение армии было задержано на целый месяц. Было уже слишком поздно начинать полномасштабную осаду Вены — скорее всего, Сулейман надеялся, что Габсбург выведет свою армию ему навстречу. Но тот не доставил ему такого удовольствия.

У Карла V и Сулеймана Великолепного было много общего; и хотя оба постарались обратить себе на пользу тот факт, что битва так и не состоялась, и по умолчанию объявили победителем себя, каждый из них, должно быть, испытал облегчение из-за того, что благополучие его гигантской империи не было поставлено в зависимость от превратностей одного-единственного сражения.[23] Да и в любом случае произошедшее никак нельзя было считать поражением Сулеймана. И все же после череды подобных побед ему было над чем поразмыслить. В 1537 году армия под его началом впервые за всю османскую историю вернулась из кампании без военной добычи, а почти двадцать лет спустя, в 1556-м, после поражения от мальтийских рыцарей, султан велел флоту войти в Стамбул ночью и после бродил по городу переодетый, слушая разговоры на улицах. Возвышенные стремления Сулеймана приходили в столкновение с его подозрительным, угрюмым, вспыльчивым нравом. Конец его длинного правления был омрачен трагедией пусть и не столь катастрофической, как та, к которой привело высокомерие его предка Баязида Молниеносного, но повлекшей за собой куда более серьезные последствия, чем позлащенные страдания позднейших султанов. Чем выше поднимался человек в Османской империи, тем ближе он был к смерти, и правление Сулеймана в ретроспективе представляется обвитым шелковым шнурком палача.