Велец Дьма

Все забавные вещи в жизни имеют один минус – при постоянном повторении они начинают надоедать. Лёня понял, что за прошедшие две недели, которые он провёл здесь в городе Роук, округа Нольск, его уже не забавляет ловкость Мартина напиваться втайне от жены, хотя изначально ему было интересно наблюдать за этой комедией. А больше развлечений в этом месте не было. Убивать время приходилось либо в кафе Мартина с книжкой и лимонадом со льдом или в ночном клубе «Молодняк», который открывался только в шесть. Дома сидеть Лёня зарёкся сразу по причине непомерного трудолюбия своей тётки Зинаиды, у которой он гостил. Та всегда находила для него работу в огороде или по хозяйству. Прополоть, натаскать, нарубить. После первых трёх дней рабства на участке, Лёня решил, что уж лучше гулять по окрестностям Роука без дела, глазея по сторонам, чем окучивать картошку или выгребать дерьмо из-под свиней. С утра он сбегал из дома, просиживал до вечера в «Горячих обедах», гулял, а вечером шёл в Молодняк. Так прошло две недели.

ВД

Спроси любого человека, как бы он хотел умереть с учётом неизбежной смерти. Самый частый ответ будет – безболезненно и быстро. А как вам перспектива уйти в мир иной от разрыва сердца, вследствие сильного испуга после встречи с кошмаром? Вот и я не в восторге. Поэтому я осознано решил покончить жизнь самоубийством. Не знаю, правда, получится у меня или нет. Хватит ли духу.

Пистолет заряжен и лежит рядом со мной на одеяле. Раза три я проверил, вставлен ли патрон в магазин. Вставлен. Остаётся только передёрнуть затвор, засунуть ствол себе в рот, помолиться, если будет желание и нажать на курок. Дальше темнота, тишина и забвение. Никаких тебе проблем, никаких мук совести, предсмертных криков ужаса, ничего.

Дневник, сочинение, мемуары, так и не определился, как это назвать, будет финальным штрихом в моём бренном существовании.

И началось всё это, когда…

… я увидел туфли. Сидел, уставившись в пол невидящим взглядом, отложив книгу, потому что уже не понимал, о чём читаю. Чёрные такие туфли лодочки, слегка запыленные. Потом само собой заметил, что в туфлях кто-то есть, и этот кто-то стоит сейчас передо мной и ждёт. Или спрашивает.

– Можно присесть? – донёсся голос и Леонид, очнувшись от глубокой задумчивости, поднял глаза. – Всё занято. – Пояснили ему.

Дачников сморгнул сонную поволоку с глаз и разглядел, наконец-то, незнакомую девушку, которая стояла перед ним, несколько смущённо оглядывая переполненный зал. Невысокая, худая с длинными, чёрными волосами, забранными в конский хвост.

В кафе тем временем на смену рабочим с лесопилки пришли работники близлежащих ферм. Отличались они как спецодеждой тёмно-синего цвета, так и комплекцией. Если лесорубы сплошь и рядом были худые, жилистые с обветренными лицами и заросшими бородой, то фермеры в основной массе выступали довольно тучными, рыхлыми, с бледными лицами, что говорило о работе преимущественно в молочных и мясоперерабатывающих цехах.

– Конечно, садитесь, – махнул Лёня рукой, недоумённо оглядываясь. Он даже не заметил, как одна партия работяг ушла, а вторая заполнила всё кафе. Ещё он обратил внимание на то, что некоторым пришлось тесниться вдесятером за одним столом, сдвинув стулья, но, тем не менее, никто не подсел к нему. Дочки-официантки лавировали между посетителей с подносами полными тарелок. Жаркое, щи, салат из свежих огурцов. Блюда ставились перед людьми, пустые тарелки забирались. Звон вилок, ложек, бокалов, взрывы смеха.

– Вы меня слышите? – поинтересовалась девушка. Она чуть наклонилась, подозрительно заглядывая Лёне в глаза. Видимо, чтоб удостоверится, что тот не пьян. – Я ненадолго присяду, пообедать? Все места заняты.

– Да конечно, – громче сказал Дачников, поняв, что в первый раз девушка его не услышала.