Читаем Веласкес полностью

Веласкес теперь знал, какую картину он хотел написать все это время. Ему давно надоело писать парадные портреты, где люди, скованные условностями этикета, старались походить обязательно на необыкновенных и великих. Теперь он напишет картину, которая приподнимет занавес над интимной жизнью королевской семьи. В этом и будет заключаться смысл будущего полотна.

Все последующие дни Веласкес писал своих «Meнин». Первоначальный замысел был несколько изменен. Маэстро вынес короля и королеву за грань полотна. Возле двери с фигурой гофмаршала он написал зеркало. Из его мерцающей глади чуть проглядывали отражения их величеств. Это была находка! Художник нашел способ связать действие картины с реальностью настолько, что каждый, кто видел ее, невольно ощущал себя персонажем. Возле инфанты маэстро написал свой портрет. Иллюзия жизненности достигалась живописными средствами. Краски, брошенные на полотно легко и свободно, создавали впечатление объемности и глубины.

Много хлопот доставила маэстро фигурка его любимицы Маргариты, которой он старался придать побольше жизни. Нарядное платье-колокол делало девочку неповоротливой. Как же передать то ощущение нежности, поэтичности, которое охватывало его каждый раз при взгляде на принцессу? Краски оказались верными друзьями и здесь: их волею прозрачная кожа нежного личика инфанты чуть порозовела, белокурые волосы заблестели, обрели легкость, словно приподнятые дуновением внезапно подувшего в комнате ветерка. Изысканные красочные гармонии сделали Маргариту прекрасной.

Картина жила, а маэстро все еще продолжал работать над ней. Не давал покоя еще один персонаж картины — он сам.

Сначала маэстро вовсе и не думал писать себя. Но обстоятельства сложились так, что он, решительно отодвинув в сторонку группу инфанты, принялся за свое изображение. Причин для этого было больше чем достаточно.

В последнее время Веласкес все явственнее стал замечать, что при дворе, который, казалось бы, ему все-таки удалось покорить мастерством, относятся к нему недостаточно учтиво.

Придворные, восхваляя его талант, однако не забывали снисходительной улыбкой напомнить: его величество волен делать все, что хочет, но мы не видим в тебе аристократа. Как и много лет назад, честь его оказалась задетой. Жалкие ханжи, недостойные мыть его палитру, плели несусветную чепуху о незнатном происхождении маэстро. Сплетни, дрязги, мелкая зависть приносили ему немало унижений. Нужно было найти выход и заставить любителей чесать языки умолкнуть, и на сей раз — навеки.

Друзья посоветовали маэстро ходатайствовать о принятии его членом почетного рыцарского ордена Сант-Яго. Мысль была блестящей. Кавалером ордена, согласно его уставу, мог стать только дворянин, генеалогическое древо рода которого уходило корнями в глубокую древность. Еще в Севилье дон Диего знал назубок свою родословную. Его предки были отважными рыцарями — настоящими дворянами. Пусть в сравнении с другими именами его имя звучит недостаточно громко, но все-таки. Жребий был брошен. Друзья ходатайствовали перед королем, и документы были отправлены в капитул ордена Сант-Яго на рассмотрение.

Дни складывались в месяцы, а ответ не приходил. Оставаясь внешне равнодушным, маэстро потерял покой и сон. Наконец в один из дней человек в черной сутане принес в Башню Сокровищ огромный конверт, сплошь покрытый печатями ордена. Комиссия ордена, опираясь на Правила ордена Сант-Яго, вынесла приговор: дон Диего де Сильва-и-Веласкес не может стать кавалером ордена. Далее следовали объяснения почему и перечень глав, под которые не подходили присланные документы.

Дон Веллела хорошо знал все Правила приема, утвержденные в Толедо еще в 1560 году. Ни одну из статей Правил обойти было нельзя. Тогда он решил предложить Веласкесу начать дело опять с самого начала.

Был ли в этом смысл? Несомненно, он уже был в том, чтобы доказать свою правоту зазнавшейся аристократии.

Они требовали доказательства чистоты происхождения, и это в Испании, где все давно перемешалось: кровь иберийцев, басков и кельтов, финикийцев, римлян и вандалов, иудеев, готтов, арабов и берберов. Дон Веллела предложил другу поднять церковные книги и на основе записей установить родословное древо. При этом он не удержался от шутки, сказав, что начинать надо от Адама.

Веласкес не соглашался. Для этого нужны большие деньги, а их не было. И тут, как всегда в трудные минуты, выручил дон Фуэнсалида. Он предложил необходимую сумму.

Друзья приступили к делу. Первым надлежало развеять сомнения относительно происхождения бабушки Веласкеса со стороны матери, достопочтенной доньи Каталины Веласкес-и-Буэн Ростро-и-де Сайас и доказать, что имя это достаточно аристократично… Далее дело обстояло сложнее.

Глава V Правил гласила, что нельзя считать настоящим идальго лиц «низших званий», то есть людей, которые занимаются «низким и механическим делом».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии