Вектор

Первым делом проверю приемную – и, осторожно подойдя к стеклянной двери, вижу, что там ничего нет. Это хорошо, очень хорошо. Набравшись терпения и максимальной осторожности, я прошел небольшой зал, попав в коридор впереди. Благодаря проноксу, мои движения уравновешенные и спокойные, сконцентрированные и четкие. С таким раскладом кажется, что я смогу обойти весь Вектор.

Запись 49

Это красиво, очень красиво – посреди зала, в который я попал через коридор, стоит детальная уменьшенная копия Вектора, закрепленная на тончайших тросах с потолка и пола. Полностью из металла, с малым количеством света сверху и снизу – этот вид притягивает. Смотрю и понимаю трагичность данного места, но вскоре мне хочется все разломать. Заставляет вспомнить всю ту боль и страх, произошедшие здесь не только со мной – со всеми, эта модель словно надсмехается, заставляя осознать, насколько ничтожны надежды на выживание и как мал один человек. Разглядывая макет, я не заметил самого главного атрибута этого зала, в котором еще три двери. Вокруг меня, точно так же, как я уже видел ранее, белой краской написаны наставления все от той же Сары Айсли, но в этот раз они все были перечеркнуты черными линиями, небрежно и даже агрессивно. Неспешно идя вперед к той двери, осматривая все это творение, заглядываю в двери слева – и не вижу ничего полезного, кроме пары упаковок сухого пайка, которые остались в этом импровизированном убежище. Они оказались довольно вкусные, и раз уж мне повезло найти их, решил проверить в двери напротив. Увидел то, что дало ответы на вопрос, почему здешние стены пережили пару режимов власти.

Комната была спальней для шести человек, матрасы на полу, три слева и три справа, расположены перпендикулярно стенам, и состояние их оставляло желать лучшего. Также одинокий стул, стоящий под вырванными проводами из-под крепления лампы в потолке, ставшими петлей для висельника, которого здесь не было. Но это не главное. На стене, что ровно напротив входа, оставлено послание белой краской в два метра шириной, от самого потолка и до пола.

«Она обещала, что я буду счастлив и не будет больше страхов и одиночества, – но ее слова оказались ложью. Я верил, как и все мы с вами, что, убивая мучающихся людей, мы облегчаем им жизнь. Сначала это были просто слова, и Сара так складно стала говорить то, что мы хотим слышать. Несмотря на то, как люди реагировали на убийства, мы верили, любовь спасет всех нас. Но почему тогда лишь Сара была счастлива, почему лишь ей удавалось это?! Разве каждый из нас получил то, во что мы верили и что доносили людям, – и все мы стали счастливы? Задумайтесь, достигли ли вы того, во что верили? Я так больше не могу, прощайте. И больше нечего бояться: я позаботился о том, чтобы она больше никому не навредила».

Вот и последствия верования, кажется, в самое прекрасное в мире. Следуя фактам, он закончил жизнь в петле, где сейчас пусто, ведь тел нигде нет – возможно, из-за Охотника, возможно, из-за голодающих жителей. Несколько раз перечитав все это, понимая, как никогда, что такое разочарование, я решил, что пора двигаться дальше, и вошел в нужную дверь. Похоже, это был какой-то склад оружия: много гильз, крови и пустых ящиков. Кто-то держал здесь оборону, и я даже могу предположить, что тут были и люди культа Сары. Единственная дверь впереди, только на ней красным баллончиком нарисован перечеркнутый круг: вот уж везенье, знать бы еще, что это значит. Порывшись в остатках склада, наконец нашел оружие в виде небольшого огнемета, на самом дне ящиков, слово кому-то не хватило жизни, чтобы его взять. Баллон крепится на спине лямками, и от него тянется шланг со специальным пистолетом подачи.