Век великих экспериментов

Есть нечто высшее над человеческой суетой, есть Божественное предназначение человека, согласно которому он должен самосохранить свою популяцию. Это касается и индивидуума, и общества. Свобода же – это соблазн, искушение и оружие, которое способно прервать нить жизни человечества, если неправильно им пользоваться. И это проверка, насколько человек соответствует Замыслу Творца.

Сегодня очевидно, что этого нужного умения пользоваться свободой человечество не обрело.

Соборность, коллективность, положившая начало формированию государств, базировалась прежде всего на религии. Но к началу двадцатого века новой религией, отрицающей все прочие, как и Божественное начало всего сущего, стал атеизм. Свобода, как фетиш, вернула часть человеческой цивилизации во времена язычества. Сочетание либерализма и атеизма, неожиданное для большинства не только русского, но и иных народов, породило новую форму идейного объединения на принципах безнаказанной (Бога нет) вседозволенности, в которой отношение к личности низводилось до прагматичной нужности или ненужности, а совесть и нравственность претерпевали изменения, угодные власти придержащей. Жизнь человека по постулатам этой «новой религии» не имеет смысла. Реализация идеи всеобщего счастья, приниженной до уровня физических и физиологических потребностей, подменяет истинную веру.

Это было апробировано во времена Французской революции и следовало лишь развить опыт предшественников.

России выпала роль плацдарма.

В ХХ веке параллельно шло развитие ещё двух глобальных экспериментов.

В Европе германская нация, так и не обретшая желаемого в первой мировой войне, стала консолидироваться и сплачиваться идеями национал-социализма, поверив в свою пассионарность, свою общечеловеческую миссию, так же как поверила в неё и Россия. Гитлер соблазнил остальную Европу не избранностью своей нации, а реализацией рабской жажды будущих приобретений в этом походе за восточными колониями.

Собственно, рабская психология присуща большинству европейских наций, ибо каждая из них когда-то в своей истории была под чужой властью. Присуща она и части российского общества. Но не всей русской нации, которая прошла трехсотлетнюю осаду чужой веры и силы, но не покорилась.

На американском континенте собранная со всего света, разномастная, возникшая на тщеславии, жажде богатства, склонности к анархии и отрицанию государственности общность также осознала себя призванной, выдвинув свои, потаённо противоречащие традиционным религиозным, ценности, но делая вид своей истовой приверженности религии. Страсть к обогащению и азарт переселенцев в захвате свободных просторов этого материка способствовали стремительному экономическому взлёту, но отсутствие общего культурного базиса исключало из общественного движения духовные искания.

Итак, три идеологии – атеистическая, отрицающая Бога, но тем не менее опирающаяся на религиозные постулаты, националистическая, ставящая во главу человечества сверхнацию сверхлюдей, что при наличии территории гарантировало бы главенство в мире, и идеология либерально-демократическая новодела-конгломерата с достаточной для развития территорией и превалированием материальных ценностей над духовными, но без жизнеутверждающих традиций – начали борьбу за влияние на развитие человеческой цивилизации.

Начало этой борьбы в не столь отдалённом прошлом, чтобы делать выводы. В ней ещё не отсеялось мелкое и несущественное, глупо пытаться занять ту или иную сторону, период глобальных перемен ещё не завершился. Но следует отметить, что вторая мировая война продемонстрировала возможности и перспективность всех трёх экпериментов.

Социалистическое государство, построенное на идее строительства лучшего будущего для всех – коммунизма, то есть общества, где каждому должно было быть дано по потребностям, но просуществовавшему только период начальный, когда каждому воздавалось по труду, оказалось более сильным духовно-идеологической основой, чем националистическая сверхдержава. Но, тем не менее, пролетарии всех стран так и не объединились, коммунизм во всём мире не получился.