Век испытаний

— Ежели пред тобой супостат какой, позарившийся на отчий дом и родную землю — рази его нещадно, не раздумывая и не сомневаясь в своей правоте. Ежели перед тобой иноверец какой, словом и делом поправший твою веру — гони его с родимой землицы, сколько есть сил и мочи, на помощь Господа нашего уповая. Ибо к праведным деяниям Он всегда нас призывает, направляет и поддерживает. Но когда пред тобой тварь Божья одной крови и одной веры с тобой, остановись, неразумный, усмири свой гнев праведный и протяни такому же неразумному длань свою, раскрой объятия свои для сестер и братьев своих, ибо все мы грешные в этом мире и на этой земле. Аминь.

Отец Феофан выдохнул это на одном дыхании, ни к кому особо не обращаясь, три раза перекрестился и начал бить поклоны. «Да, — подумал Черепанов, — я представляю, как это все выглядело на дороге. Особенно ночью. Удивительно, что после этого он еще живым остался».

— Растудыттебятудыт, — выругался следователь. — И вот так уже второй месяц. Слушать этого праведника уже нет никаких сил. Разбирайтесь с ним сами, а я пойду с начальством поговорю — как с этим божьим созданием дальше быть.

Он встал и, бросив злой взгляд на монаха, вышел. Отец Феофан поднял голову и впервые за все время посмотрел на своих собеседников. Судя по беглому взгляду, которым он удостоил Черепанова, тот его особо не заинтересовал. А вот Святенко, который, как всегда, был в своей серой рясе, внимание монаха к себе привлек гораздо больше.

— А вас, отче, я знаю, — с почтением произнес отец Феофан. — Вы Свят — однорукий священник, который помогает в этой войне сиротам, страждущим и заблудшим душам.

Увидев удивленные глаза Святенко, он продолжил:

— Не удивляйтесь. Я в этих застенках давно, а весть о добром деле всегда опережает того, кто его творит. Братья по несчастью часто вспоминают ваше имя, в помыслах своих жаждут оказаться среди вызволенных вами.

Монах поддернул сползающие без ремня штанины брюк и, подойдя к столу, тяжело опустился на стул. По всему было видно, что чувствует себя он не очень хорошо — скулы на худом лице заострились, а тело тряслось в мелком ознобе.

— Захворал я малость, — как бы оправдываясь за свою слабость, произнес он. — Но эта напасть ненадолго. Ибо все непосильное можно осилить, веруя в Господа нашего Всемогущего.

При этих словах перекрестился не только отец Феофан, но и Святенко. Черепанов уже начал привыкать к манере общения иеромонаха, а точнее, к тому, что почти в каждом предложении тот поминает Бога. Иван подошел к Феофану и, не спрашивая у того разрешения, приложил к его лбу руку. Как он и предполагал, лоб оказался горячим.

— У нашего героя температура под сорок, — сказал он, повернувшись к Святенко. — Пойду, посмотрю, что у нас в аптечке есть для такого случая.

— Иван Сергеевич, в багажнике среди вещей должны быть кроссовки Маллоя, — бросив взгляд на босые ноги иеромонаха, попросил его Святенко. — Отцу Феофану будут в самый раз. Ну, а мы тут пока поговорим, так сказать, по-братски.

Черепанов вернулся минут через пятнадцать. Стараясь не мешать разговору двух святых отцов, он поставил на стол термос, бросил к ногам Феофана старые кроссовки Маллоя, а сам принялся рыться в походной аптечке, пытаясь найти что-нибудь жаропонижающее.

— При всем уважении к вам, я не хочу, чтобы меня меняли на отца Любомира, — продолжая, по-видимому, беседу, сказал иеромонах. — И не потому, что он отступник[56] Рано или поздно, но за этот грех предстанет он перед Всевышним, и воздастся ему за содеянное в полной мере. А сейчас что ж? Снимите вы оковы с него, вернется он домой, обнимет деток своих, а потом опять начнет разжигать пламя братоубийственной войны. Ибо сказано в Писании, нет ничего, что может остановить агнца, если он верует. А отец Любомир верует. Свято верует в то, что творит добро, и благословляет на это других, не ведая, что благословляет на убийство. В нем мирское взяло верх над христианским. Нет благословления для тех, кто участвует в братоубийственной войне. Я же прошу, чтобы Господь вразумил всех, кто взял в руки оружие.

Отец Феофан встал, перекрестился и опять начал бить поклоны. Покачнувшись, он чуть не упал. Подоспевший Черепанов подхватил батюшку и усадил на стул.

— Вот, отец Феофан, выпейте, — Иван протянул ему несколько таблеток и крышку термоса, наполненную теплой водой. — Вы нужны нам сильным и здоровым.

— Правильно Иван Сергеевич говорит — вы, отец Феофан, нам нужны. Хватит тут рассиживаться, нужно и о других страждущих подумать. Отдохнете недельку-другую и будете мне помогать, — Святенко говорил это как о давно решенном вопросе, но Иван почувствовал, что это решение он принял только сейчас, услышав его последнюю фразу.