Век испытаний

Здесь с ним разбирались долго. Сначала выясняли, кто же он на самом деле. Июль в степях Донбасса считается самым жарким месяцем, и батюшка, перед тем как выехать в Артемовск, решил переодеться. Сняв рясу и положив ее в дорожную сумку, он надел летнюю камуфляжную форму, несколько комплектов которой вез своим землякам. «Лучше бы ты костюм Деда Мороза надел, — посоветовал ему один из офицеров, который допрашивал его в первые дни. — И то меньше вопросов было бы». Переодеться в привычную для него рясу ему не разрешили, но и молиться не запрещали. Каждое утро отец Любомир начинал с молитвы. Его паствой стали бойцы ВСУ, которые вместе с ним находились в камере. Большая часть из них попала в плен под Степановкой — маленьким поселком, название которого они будут помнить до конца своих дней. Выгрузив из машин, их бросили в бой, даже не поставив толком боевую задачу. «Вперед!» — крикнул сопровождающий их майор, махнув рукой в сторону ближайшего поля подсолнечников. Не дожидаясь выполнения своей команды, он захлопнул дверь уазика и укатил в направлении железнодорожной станции за следующей партией новобранцев. Многие из бойцов не успели даже снять оружие с предохранителей, не говоря уже о том, чтобы увидеть своего противника. Несколько залпов из реактивных установок «Град» перелопатили поле подсолнухов за считанные минуты, превратив его в сплошное черное пятно выжженной земли.

Когда отец Любомир впервые переступил порог камеры, в которой содержалось человек восемь военнопленных солдат ВСУ, он физически ощутил чувство липкого страха, который окутал этих людей с головы до ног. Страх был везде — в глазах солдат, в их разговорах друг с другом, в гнетущем молчании, которое часто повисало в четырех стенах камеры. Даже в тусклом свете электрической лампочки, которая горела под потолком камеры сутки напролет, был страх. Вот батюшка и занялся «духовным окормлением», поддержкой души и тела новых прихожан.

Сначала он стал рассказывать им о своих детях. Благо, их у него было семеро — рассказ затянулся на несколько дней. Как раз настолько, сколько было нужно, чтобы его друзья по несчастью ему поверили и сами начали рассказывать о себе. Потихоньку разговоры о войне, смерти и неопределенном будущем стали звучать в камере все реже и реже. На смену им пришли разговоры о скорейшем освобождении, встречах с родными, планах на будущее. Сначала отец Любомир вел беседы с одним солдатиком, потом с двумя… А когда он начал каждый вечер читать молитвы за скорейшее возвращение домой живым и здоровым, к ним присоединились все обитатели камеры. Молодые парни и взрослые мужики, которые были призваны в основном из Кировоградской и Николаевской областей, не знали ни одной молитвы. Но то, с каким чувством они вслед за отцом Любомиром повторяли «помилуй мя, Господи, и не даждь мне погибнуть», вселяло в него надежду, что с этого момента эти люди будут не одиноки и Бог останется в их душах.

Вскоре Господь послал отцу Любомиру и его новой пастве еще одно испытание. Однажды утром их привычный график был нарушен громкими криками охранников: «Выходи строиться! Вещи не брать!» Во дворе СБУ их собралось человек двадцать. В августе утреннее солнце было уже не особо ярким, но отвыкшие от дневного света глаза отца Любомира сразу же затянуло пеленой слез. Не в силах смотреть вокруг, он закрыл глаза и, не обращая внимания на слезы, которые градом катились по его щекам, с удовольствием поднял лицо к солнцу и c интересом прислушался к происходящему вокруг.

Гудели двигатели машин, перекрикивались конвоиры, его товарищи пытались переброситься несколькими словами с пленными из других камер. «Куда повезут?» — этот вопрос читался в глазах у всех. То, что им было запрещено брать с собой личные вещи, могло означать только одно — дорога для них будет в один конец.

Наконец, после долгих перекличек их погрузили в автобусы, окна которых были закрыты плотными шторками, и повезли в неизвестном направлении. Ехать пришлось недолго — уже минут через пятнадцать автобусы остановились, и им было приказано выйти. С любопытством оглядевшись вокруг, отец Любомир увидел еще человек сорок пленных солдат ВСУ. Их всех построили в одну колонну и медленно повели по улице. «В центр города ведут», — пробежал между рядами шепот. Эта новость успокоила многих — значит, не на расстрел.

И чем ближе они подходили к этому самому центру, тем больше становилось вокруг людей. Горожане стояли по обеим сторонам улицы сплошной стеной. «Фашисты! Нелюди! Бандеровцы!» — крики дончан становились все громче. В колонну пленных полетели яйца, помидоры, пустые пачки из-под сигарет и бутылки из-под воды. Большинство пленных, опустив глаза, старались не смотреть по сторонам. Но были и такие, которые шли с гордо поднятой головой. «Не прощу, никогда не прощу», — прошептал идущий рядом со священником боец. Сцепив зубы и сжав кулаки, он смотрел по сторонам внимательным, полным ненависти взглядом.