Век испытаний

С самого утра Пашка сидел в засаде. Мать, заступившая на смену, ворчала, замешивая тесто:

– Делать тебе нечего! Как дитё малое, честное слово! Вот что я хозяину скажу? Чего ты тут торчишь? – Мать вывалила из большого таза на стол, посыпанный мукой, большой ком теста и, обильно посыпав его мукой сверху, продолжила: – Муку принеси, хоть толк с тебя будет, там, в кладовой, полмешка просеянной…

Пекарня кондитера Лурье славилась своей выпечкой. Хлеб, калачи и булки, которые делали здесь, на Конюшенной, разлетались именно «как печёные пирожки», но особой гордостью кондитерской были эклеры. Их рано утром упаковывали в маленькие коробочки по шесть штук и везли в центр для продажи. Паша пришёл к матери на работу именно для того, чтобы успеть купить эту коробочку. На крышке под надписью «Кондитерская Лурье» была изображена барышня кукольной внешности в модном наряде, с зонтиком, и молодой человек в клетчатом костюме и кепке англичанина. В одной руке он держал коробку эклеров и в полупоклоне протягивал её девушке-кукле, а второй рукой он почему-то придерживал велосипед. О происхождении сюжета Пашка размышлял недолго, эклеры стали его секретным оружием, и вот теперь он ждал, полный надежд.

К счастью влюблённого, младшие сёстры Полины, в этот раз без самого младшего брата, примчались к своему «секретному» месту. Их задача состояла в том, чтобы не пропустить момент, когда выпечку будут грузить на подводу, а там – как повезёт. Дети заняли господствующую высоту на груше, тем более что сочные плоды уже созрели и было чем занять время.

Здоровенный извозчик в картузе и белом переднике поверх сорочки стал выносить поддоны с выпечкой, заботливо накрытые белой тканью. При этом мужик хитро поглядывал на грушу – Полины сёстры и ещё пара местных детишек затаились на ветках, хихикая и прячась в кроне.

– Щас я уйду, обернусь быстренько и всё потом сосчитаю! – нарочито громко, не глядя в сторону груши, молвил мужик – у них был пакт о ненападении: воровать было нельзя, и за честность дети всегда получали свежую плюшку или калач. При этом возрастной ценз был чётко определён – угощали только самых младших. Кто грамоте учился, тому уже было не положено. Не прошло и минуты, как дверь опять открылась, и дядька принёс последний поддон. Водрузив его на телегу поверх прежних, откинул покрывало и достал оттуда пару калачей, показал их груше, поманивая к себе. Груша зашуршала листьями, ветками, и оттуда свалились четыре ребёнка, которые наперегонки бросились к извозчику.

– Держи, ребятня! – Дядька разделил булки пополам и раздал каждому. Довольные результатами своего «нападения», дети так же быстро заняли позиции в кроне, дабы не искушать судьбу и не быть обобранными старшими товарищами.

– Надя! Оленька! – Старшая сестра шла к тому месту, где точно знала, что найдёт близняшек. Полина шла не торопясь, разглядывая фруктовые деревья, свисавшие своими ветвями из-за заборов. Бывало, шустрые сёстры и туда забирались.

– Девочки! – Груша опять захихикала и обронила несколько плодов. – Ах, вы, мои хитрые, вон куда забрались! Идём домой, молока дам попить.

Груша продолжала шебуршать листьями и издавать смешные звуки.

Полина зашла в ту же дверь, из которой только что выносили пахучий хлеб, достала несколько монеток и положила в кружку, стоявшую на столе при входе.

– Это вашим девочкам! – громко доложил Паша, отчего Полина вздрогнула и, повернувшись, увидела его перед собой. Пашка замер в позе дарящего эклеры молодого человека в клетчатом костюме, только велосипеда не хватало.

– Спасибо, но это мои сёстры.

Паша понял нелепую ошибку, которую он допустил, и тут же попытался исправиться.

– Ну да, я понял, я так и думал… – Его поза не менялась, а Полина до сих пор не приняла подарок. – Простите…

Секунды шли, а прогресса в отношениях не наблюдалось.

– Я вас люблю, Полина…

– Ну, наконец-то! – Полина протянула руки к подарочной коробочке и тут же её открыла. – Эклеры! Эх, Павел, какой же вы нерешительный в самом деле! Столько ходите за мной тенью и только сейчас сподобились открыться…

– Вы знаете, как меня зовут? – Пашка совершенно опешил.

– Пришлось разузнать! Должна же я знать, кто меня преследует. Можно считать, что мы теперь знакомы, или ты будешь продолжать стесняться?

Пашка просчитывал любой вариант развития событий, но никак не рассчитывал на такой поворот. Удача повернулась к нему лицом, и он явно был к этому не готов. Покраснев, он попытался быть галантным и со словами: «Теперь я преследовать вас не буду!» ринулся вперёд, чтобы открыть Полине дверь. По пути он задел таз с отсевом муки, стоявший под стеной, который с грохотом перевернулся и накрыл Пашку, успевшего к тому времени уже приземлиться на пол прямо перед порогом.

Полина разразилась искренним девичьим хохотом и подала своему вновь испечённому кавалеру руку: «Уж сделайте одолжение, в таком виде тем более не стоит!»

Выбор