Веер (сборник)

Вскоре он услышал шаги и увидел Мотрю. Она была одета в короткую юбку и туфли на немыслимо высоких каблуках. Длинные распущенные волосы колыхались в такт шагам. Леонид Иванович про себя отметил, что ноги у неё тоже отменного качества.

— Как прогулялась, дорогая?

— Превосходно. Купила шубку из шиншилл. Ужасно стильная, тебе понравится. Но я не за этим. Артурчик здесь и согласен. Только дорогой, он ведь можно сказать вне графика… упустил ради тебя выгодного клиента, думаю, надо ему подкинуть премию.

— Что ты, радость моя, это не вопрос. Премия, значит премия… размер на твоё усмотрение.

— Ты душка! Кстати, ты уволил Анфиску?

— Нет, не уволил.

— Почему? Ты же обещал!

— Не нужно устраивать истерик по такому ничтожному поводу, дорогая! — В голосе Леонида Ивановича появилась сталь. Он хоть и был человеком робким и стеснительным, но если на него начинали давить, то в нём просыпался вулкан Везувий. На его прежней работе знали об этой особенности его характера и старались не задевать за живое. — Анфиса прекрасный работник — грамотный, умный, исполнительный. Она выполняет все мои задания, у неё нет ни одного замечания! За что, по-твоему, я должен её уволить? За то, что она кому-то не угодила? Это абсурд! В конце концов, есть законы! И вообще, я не намерен это больше обсуждать! Прошу тебя, не вмешивайся в мои дела. Так что там с Артурчиком?

— Всё хорошо. Мы ждём тебя в спальне. — Мотря выглядела немного раздосадованной, но сдержалась. — Хочешь, я сама всё проверю?

Леонид Иванович сменил гнев на милость.

— Хочу. Пожалуйста, проверь всё.

Леонид Иванович встал, обнял Мотрю за талию, и они пошли в сторону дома.

В доме они прошли в уже знакомую Леониду Ивановичу спальню, и Мотря немного повеселела. Она включила телевизор и настроила канал, где Леонид Иванович увидел комнату с огромной кроватью, накрытой жёлтой простынёй. Этот предмет мебели оказался в комнате единственным. Потом Мотря подошла к изголовью кровати, где ночью спал Леонид Иванович, и отодвинула изящным пальчиком металлическую бляшку на стене, напоминающую раковину. Это оказалось банальным отверстием в соседнюю комнату, очевидно, предназначенным для подглядывания. Мотря поманила Леонида Ивановича пальцем, и он прислонился лбом к стене, заглядывая в глазок. Его взору предстала всё та же комната, только теперь в натуральном виде.

— По-моему, всё хорошо. Как ты находишь? Видно прекрасно. Ничего лишнего, как ты и хотел. Только тела. Тела и ложе.

— Тела и ложе?

— Ну да. Это твоё выражение. Ну, я побежала, мне нужно подготовиться. Артур уже пришёл. Потом поделишься впечатлением.

— Да, беги.

— Минут через пятнадцать. А впрочем, сам увидишь по телевизору. Ну, развлекайся, милый! Я буду стараться для тебя. Поцелуй свою кошечку! — Мотря вытянула губы для поцелуя, и Леонид Иванович чмокнул её.

Подпрыгивая, как жираф на высоких каблуках, что, по всей видимости, означало бег, Мотря удалилась. Леонид Иванович уставился в телевизор. Сначала там ничего не происходило, но потом вошёл свирепого вида качок в одних плавках, если микроскопический кусок ткани можно так назвать, а за ним Мотря в костюме, что называется, «ню». Леонид Иванович покраснел. Качок грубо схватил Мотрю за талию и без обиняков притянул к себе. Мотря сделала вид, что сопротивляется. Качок бросил её на кровать и бухнулся сам. Они начали возиться, как участники греко-римской борьбы, потом перешли к жарким лобзаниям и более откровенным ласкам. Леонид Иванович наблюдал за действом со смешанным чувством стыда и интереса. Потом, спохватившись, перебрался к глазку и стал наблюдать дальше воочию. В какой-то момент зрелище захватило его, и он почувствовал в низу живота тепло и некоторое шевеление спящего мёртвым сном органа. Он помял его, радуясь, что никто не видит, дёрнулся пару раз, испытав что-то вроде пародии на оргазм, и оторвался от глазка. Ему было стыдно. Конечно, он и раньше смотрел порно, но чтобы подглядывать в замочную скважину… этого не доводилось. Мотря и Артурчик извивались в пароксизме страсти, Артурчик потрясал перед носом Мотри огромным членом, а Мотря стонала, как мартовская кошка. Леонид Иванович, вынужденный лишь бессильно наблюдать, пришёл в дурное расположение духа и выключил телевизор, решив лечь спать. С непривычки день показался ему ужасно длинным.