Веер Миров

Когда мы сбежали вниз по лестнице, в зале трактира тоже все закончилось. Алекс сидел на стойке и разливал что-то из бутылки в стаканы. Артем протирал льдисто сверкающий меч, наконец-то выбравший хозяина. Один из разбойников лежал у лестницы с неестественно вывернутой шеей. Второй валялся в луже крови у выхода на улицу. Видно, нас хранили какие-то местные боги. Положить столько разбойников, и без потерь, даже профессионалам не было бы зазорно.

– Почему вы не поспешили на помощь? – грозно вопросил Сергей.

– Морис попросил нас не беспокоиться, – улыбнулся Артем. – И потом, зачем создавать сутолоку, топчась под ногами у настоящих мастеров клинка?

– Прошу, господа, – пригласил нас к стойке Алекс. – У местного хозяина, как и в нашем мире, лучшее вино под прилавком. Кстати, где этот продавец даров Бахуса?

– Сливает последнюю жидкость в своей жизни, – показал я пальцем в потолок.

Все потянулись к стойке, возбужденно обмениваясь подробностями прошедшей схватки. Отсутствовал только Морис. Кто-то вспомнил о его подвигах, и Дара вознамерилась пригласить вампира в компанию. Я ее притормозил:

– Не мешайте, он сейчас тоже занимается дегустацией. Притом вполне заслуженно.

Глядя на реакцию, последовавшую на мои слова, я был вынужден признать, что мысль о том, чем сейчас занимался вампир, ни у кого не вызвала ярко выраженного неприятия. Морис прижился в нашей компании. Вот что значит совместный бой!

Алекс

Рассвет застал нас в пути. Передвигались мы теперь с большим комфортом, чем накануне. Вся прежде пешая команда была теперь на лошадях, и хозяева животных, оставшиеся в трактире, уже никому и никогда не смогут предъявить каких-либо претензий. По словам кузнеца, к середине дня мы должны были прибыть в город. С рассветом стало все больше попадаться встречных обозов. На нас не обращали особого внимания, за исключением главы одного большого торгового каравана.

– Господа путешественники, – учтиво обратился к нам этот меднолицый купец. – Существует ли еще трактир «Три брата»? И если да, все так же ли мерзко там готовят?

– Трактир никуда не делся, уважаемый, – не менее учтиво ответил ему Артем. – Вот только, боюсь, там должны в скором времени смениться хозяева.

– Если не секрет, что случилось с прежними? – поинтересовался караванщик.

– Они стали чрезмерно сильно интересоваться багажом проезжающих. – Артем возвел очи горе. – И Создатель покарал их за любопытство.

– Воистину справедливое решение, – горячо поддержал его начальник каравана. – В последний раз эти дети шакала обсчитали меня на кругленькую сумму, пользуясь тем, что команда под моим началом была небольшая, а трактир полон их знакомыми. – Он немного помолчал и, терзаемый любопытством, спросил: – А в чем выразилась кара Создателя?

– Они уже никого и никогда не обсчитают в этом мире.

Видимо, этот лаконичный ответ Артема полностью удовлетворил караванщика, и он, не менее учтиво попрощавшись, отправился догонять своих.

Двигаться торговцам таким темпом еще не менее пяти-шести часов. К этому времени насмерть перепуганный служка, которого отыскал в одном из стойл конюшни домовой Василий, успеет навести порядок в разгромленном трактире и предать земле невезучих разбойников. Тем более что Морис обещал позже проверить, как тот выполнил поручение. А когда тебе дает поручение вампир, еще находящийся в боевой трансформации, то поневоле сделаешь все, чтобы заслужить его одобрение. По крайней мере я бы постарался, а что уж говорить о робком помощнике конюха.

Глядя на своих спутников, я вспомнил, как Артем поделился ощущениями после первой схватки в лесу. Его тогда поразило, с какой легкостью он пережил убийство человека, совершенное им пусть и в пылу боя. Я-то уже давно не принимал на веру измышлений наших классиков о мучительных терзаниях по поводу загубленных душ. Жизнь заставила убедиться в совершенно обратном. Человек более жестокое животное, чем казалось Толстому или Тургеневу из уютно обставленных кабинетов родовых имений. Согласен, что хладнокровно задумать и осуществить убийство способен не всякий. Но, если возникает хотя бы малейшая угроза для жизни, с любого мгновенно слетает вся шелуха цивилизованности и жертва превращается в хищника, готового всеми средствами защищать себя или свой дом. Да если бы то, о чем рассуждают иные духовные столпы нации или человечества, претворялось в жизнь, половина призывников в Вооруженные Силы России неизбежно сходила с ума или кончала жизнь само­убийством. За время своей службы я ни разу не встретил – и не слышал, чтобы встречали другие, – человека, мучимого угрызениями совести за убийство стрелявшего в него. А многочисленные случаи ничем не спровоцированного насилия, я уж не говорю о мародерстве как с нашей, так и с противной стороны, быстро убедили меня, что большинство не будет испытывать угрызения совести, убив себе подобных из развлечения или вымещая таким образом злость…