Ведун

Противник «крестоносца», как я условно обозначил первого мертвеца, был славянином. Почему я так решил? Да потому, что на макушке головы он имел длинный тёмно-русый чуб, который принято называть запорожским, хотя это воинское отличие носили за тысячу лет до создания Первой Хортицкой Сечи. На его груди находился амулет из светло-зелёного камня, шесть загнутых правосторонних лучей, что-то из славянской символики. И плюс к этому одежда славянская, как в старых кинофильмах. Украшенная кривыми красными изломанными линиями белая рубаха. Пояс с пустыми ножнами, только в отличие от соперника позолоченный, а в ладони прямой узорчатый стальной клинок с выдавленными в металле причудливыми рунами. На ногах «славянина» удобные для верховой езды широкие штаны и отличные сапоги. По виду в меру жёсткие и удобные, вот только рассохлись сильно и к носке не пригодны.

Поджав ноги, я сел перед мертвецами и сам себя спросил:

– Ну и что теперь делать?

Разорвав тишину, звук моего голоса пронёсся над безжизненной равниной, а в голове возникла мысль, которая принадлежала не мне:

«Возьми меч Воина Христа. Поставь его так, чтобы клинок упирался тебе в грудь, и насади себя на него. Отсюда нет выхода. Так что лучше тебе умереть прямо сейчас и не мучиться».

Казалось, эта мысль материальна, и я едва не выполнил рекомендацию неведомого голоса. Однако слабаком меня никто никогда не считал, сила воли приличная, и я сдержался. Поэтому лишь дёрнулся, но остался сидеть на месте. И тут же услышал другой голос, одобривший мой поступок:

«Правильно, рус. Не поддавайся чужаку по крови и вере. Он кромешник и наш враг. Забери себе выкованный великими предками клинок Змиулан и сними с моей шеи знак и послание Яровита своим верным волхвам. Возьмёшь эти вещи и ступай куда глаза глядят, а громовник сам выведет тебя в мир живых и поможет освоиться».

«Славянский пёс! Я бы убил тебя, если бы ты не применил подлый приём и твой меч был обычным честным клинком!» – прорычал первый голос.

«Раб! Если бы ты не послушал тёмных, которые спрятались под личиной служителей твоего бога, сидел бы сейчас на графском троне и в ус не дул. Глупец!» – парировал второй голос.

Видимо, я опять столкнулся с призраками. Вот только после всего, что со мной произошло, это не вызвало никакого удивления. Усталости по-прежнему не было, а ноги свежие и без мозолей. Сидеть возле двух трупов опять же интереса никакого. В душе было пусто и царило какое-то равнодушие. И, послушав перепалку двух заклятых врагов, которые умерли, но всё ещё ненавидели друг друга, я стал действовать. Встал. Взял из руки славянского воина его меч, который пришлось вытащить из груди христианина. Затем осторожно снял с его шеи амулет-громовник, а от рыцарского плаща оторвал кусок материи, сделав себе набедренную повязку. После чего, прислушиваясь к зову души, продолжил свой бесконечный путь.

«Будь проклят! – пожелал мне в спину крестоносец. – Я, Гийом де Аттиньи, воин Пречистой Девы Марии, рыцарь-тамплиер, проклинаю тебя, пособник язычника!»

«Не обращай на него внимания! – тут же вклинился славянин. – Его проклятия пусты и не имеют смысла. Поэтому ничего не бойся. Иди по жизни прямо и живи по законам Прави. А когда окажешься среди людей, найди моего отца Огнеяра из Волегоща, он жрец Яровита. Передай ему знак и скажи, что Ратибор сделал всё, что смог, и даже более того. Но мне не удалось пробиться через своего последнего противника, слишком силён оказался этот франк. Ступай. Пусть удача не оставит тебя и запомни: дорога в мир живых откроется лишь тогда, когда ты потеряешь на это всякую надежду».

«Благодарю. – Я послал мысль мёртвому воину моего народа. – Если выберусь к людям, постараюсь исполнить твою просьбу».

При этом я подумал: какой там Волегощ, где живёт жрец Яровита? Мир давно стал другим, и этот воин с золочёным поясом даёт поручение, которое выполнить просто невозможно, ибо время вспять не повернуть.

Трупы остались позади и вскоре исчезли. Я шёл, куда меня вела интуиция. Шёл, шёл и шёл. И наверное, так пролетел месяц, а может, два или три, а голый человек с амулетом-громовником на шее и обнажённым мечом на правом плече, не чувствуя жажды, холода и голода, продолжал свой путь. В голове было пусто. Звуки отсутствовали, и я брёл, словно Вечный Жид по пустыне, и не мог умереть. Ни дня, ни ночи, ни солнечного света, ни луны, ни ветра, ни перепадов температуры. Вокруг всё неизменно, а хуже всего – одиночество. Не хватало разговоров, информации и впечатлений, отсутствует обратная связь, и мои нервы на пределе. А невозможность выспаться и восстановить душевное равновесие только усиливали этот негативный процесс.