Ведро алмазов

Язычок скажу я вам у Хвата. После его ехидной тирады на Лупиконя жалко было смотреть. Ноздри у него начали расширяться от прерывистого дыхания, глаза налились кровью. От Брехунца должно было остаться мокрое место. Он так и подумал и принял превентивные меры.

– Тихо, тихо, не сопите господа раньше времени, сейчас все объясню.

А Хват, как орел с интеллектуальной высоты окинул всю нашу кампанию презрительным взглядом. Учитесь, мол, пока я рядом. Рано торжествовал Хват, зря сопел Конь. Брехунец в словесных хитросплетениях еще никому не уступал. Он сам презрительно смерил с ног до головы Хвата и сказал:

– Если я расскажу, где я ночевал, вы оба упадете и не встанете.

– Рассказывай, – беспечно заявил Хват, собираясь услышать очередную победную историю Дон-Жуана районного масштаба. Я глянул на жену Лупиконя – прекрасную блондинку. Она готова была испепелить своим взглядом Хвата. Ее реакция мне была понятна, а вот чего заволновалась жгучая брюнетка с Мерседеса?

Брехунец не заставил себя долго ждать. Он обнажил свою словесную шпагу и нанес первый укол самонадеянному Хвату:

– Как вы недавно достопочтенный Хват успели справедливо заметить, на моем спидометре за эту ночь добавилось всего двенадцать километров. А значит я мог отъехать из города в одну сторону на шесть километров, и в обратную на столько же. Усекаете?

Лупиконь облегченно перевел дух. До его дома было намного ближе, чем пресловутые шесть километров.

– Ну и что? – нехорошо прищурился Хват.

– А ничего! – Брехунец коршуном взмыл над ним. – Когда я проехал первые шесть километров из оговоренных нами с тобой пятьсот двадцати пяти, то увидел на стоянке-отстойнике фуру, кажется марки Мерседес. Я и подумал, чего мне пилить пятьсот двадцать пять километров, зря жечь солярку, лучше лягу я здесь и отосплюсь. Какая разница, где палить Камаз – здесь или там, все равно из него ничего не надо доставать.

Мне так и хотелось крикнуть Брехунцу, что он снова все перепутал, что ему сначала надо было на пятьсот двадцать пятом километре достать шахматный столик, а уж потом палить Камаз, потому что первым к телефону подошел Хват, так они уславливались вчера утром. Снова его прижмет к стенке Хват-Барыга. А Брехунца уже несло.

– Только я загнал свой Камаз и спрятал его за Мерседес, так чтобы его с дороги вы не увидели, как вдруг гляжу, в соседней машине красотка одна-одинешенька сидит. После этого разве мог я ехать дальше. Так и ночевали мы рядом. Во, – Брехунец обратился в к жгучей брюнетке, – Фрау мадам, подтвердите.

Теперь пришлось краснеть Хвату-Барыге. Любой, попавший на желчный язык Брехунца, не мог отмыться до конца жизни.

– Но, но, ты не очень, – осадил он рассказчика, – это моя невеста.

– А я думал плечевая, ты ж меня не предупреждал, вот я и подумал, дай в гости напрошусь, в Мерседесе-то кондиционер…

Лошадиное лицо Лупиконя осветилось мстительной улыбкой. Кивком головы он поощрил рассказчика, так лихо уевшего Хвата, мол, продолжай дальше, ничего не бойся.

– То да се… Сигаретка… Стаканчик, второй… – заливался соловьем Брехунец. Он уже и забыл, что его пытают и собрался живописать летнюю ночь, когда его одернул Хват.

– Кончай трещать, верю что она проболталась насчет четырех гарнитуров и бриллиантов. Но где сами брюлики?

Да, вопрос конечно неприятный. Сколько ни води за нос, сколько ни разглагольствуй об абстрактных материях, а конкретные брюлики вынь да положь на стол или укажи в какую сторону они испарились. Брехунец видно прикинул и так и эдак и понял, что кроме нас ночью никто не мог залезть в цех, тем более, что знали про четвертый столик в курилке только мы с Данилой. Он и показал в нашу сторону.

– Ищите у них.

Хват-Барыга и Лупиконь свежими рогами боднули в нашу сторону.

– Сознавайтесь мальцы, где?

– Отступного хорошего получите!

Процентов так на 99,99 я был уверен, что Данила побывал ночью в цеху. Уж очень утром нарочито безмятежный и заспанный у него был вид, когда он вышел на крыльцо. Проспать такой шанс и даже не обругать себя, сроду не поверю. Да мой дружок бы изловчился и сам себя за одно место от досады укусил. Мне показалось, что запираться не имело смысла. Если попробовать всю ситуацию снова разложить по полочкам, останутся торчать только наши с Данилой уши. Данила видно так же решил.

– Ладно, скажу я вам где ваши брюлики, только вперед договоримся об отступном. А за сломанный шахматный столик отдельно.

Вы бы видели, как у них у всех вдруг загорелись глаза. Они как на бога смотрели на моего приятеля.

– Сколько? – сразу спросил Хват.

– Двести хватит? – полез за лопатником Лупиконь.

– С каждого по двести и за столик еще двести. Итого с вас всего тысяча, – подбил баланс Данила. – С каждой пары по пятьсот или с носа по двести пятьдесят. Брехунец не в счет.

Лупиконь первым протянул моему приятелю пятисотрублевую купюру.

– Ты че с луны свалился, – осадил его Данила, – у нас в стране даже Центробанк держит золотовалютные запасы в зелени, а ты предлагаешь деревянные. Да что я на них куплю?

Однако и Хват не собирался расплачиваться долларами. Он тоже достал пятьсот рублей.

– Перебьешься!

– Жмоты!