Ведомые Духом

— Самое главное, здесь обещают сокращение срока наказания, дубина! Я напишу за тебя письмо в Алмааг, а также пошлю свои показания. Припишу, что встречал и видел его в Межгорье среди работорговцев. Ты же единственное, что должен делать, это пока держать язык за зубами, чтобы никто не разинул рот на нашу награду. Мы должны первыми её получить. Одноглазый же тем более не должен ничего подозревать. Он вольный, и пока единственный, кто может поскорее отправить это письмо. Тогда меня успеют помиловать. Ты согласен?

— А как же Сирум?

— Для него я очень занят, пишу отчет, — Дуглас загадочно улыбнулся. — Не проболтайся никому: ни друзьям, ни Квинту. Комендант может прибрать обещанное за сведения золото себе, тогда ты останешься без гроша и всю жизнь будешь дальше колоть землю в шахте.

— Договорились, — в глазах легалийца уже горели жадные огоньки. — Тогда записывай мои показания.

Когда Дуглас аккуратно вывел чернилами текст письма к государю морийскому, в нем сообщалось, что Дрива и Дуглас опознают в вольных родом из Навии капитана пиратов Одноглазового Вина и его матроса. Он кратко записал слова Дривы о службе того на корабле пирата, решив, что несколько строк достаточно для неграмотного легалийца, чтобы тот убедился и поверил замыслам помощника коменданта. Дрива взял бумагу в руки и внимательно вгляделся в ровные строчки, как будто вчитывался в каждое слово, проверяя правильность его написания, хотя шахтер вряд ли обладал такими знаниями. Он поставил в конце две жирные палки и отпечаток грязного пальца.

— Слышал, что пираты не доносят друг на друга, — сказал Дуглас на прощание, — поэтому Одноглазый ничего не заподозрит.

— Пираты не продают друг друга, пока они стоят на крепкой палубе корабля, а на шаткой земле даже Море отступает перед могуществом богини Тайры, приносящей своим слугам удачу и богатство за проявленную смекалку, — прозвучало в ответ.

Вскоре Ванна позвала Дугласа ужинать. Как обычно парень уселся напротив коменданта, который уже начал наполнять свой и без того выдающийся живот. Квинт был в хорошем расположении духа.

— Я уже был в амбаре, — говорил он счетоводу. — Эти вольные привезли славное вино, а самое главное новых голубей. Можно послать с ними товар в 23-й, лопаты, подсвечники и другие изделия, которые мы выплавляем в подземных печах пригодятся в других поселениях. На вырученные золотые закупим дрова на зиму, а также одарим ссыльных зимней одеждой, у всех она уже изрядно износилась. Стыдно перед заезжим людом.

Дуглас лишь послушно кивал на слова старика. Он размышлял, можно ли было довериться Дриве хоть на несколько дней и застанет ли хозяин своих ночных гостей в поселке.

— Я приказал Лаю, — продолжал Квинт, — не выпускать сегодня лошадей. Вначале, конечно, он должен за ними поухаживать, а после следить обоими глазами. Вольные имеют привычку поступать, как сами того желают, не слушая комендантов в чужих пунктах. Помню, в прошлом году я на неделю приютил у себя в прохле одного минорца. Ему дали вольную, так как через неделю уже истекал его срок ссылки. Так он жил у меня, ни в чем себе не отказывая, ел со мной за одним столом, а потом уехал, не сказав ни слова. Я собирался отправить с ним товар в 16-й пункт, а он ускакал прямо в порт, а оттуда, видно, на корабле и отплыл в другие морийские государства. Я всегда говорю — с этими вольными разрешениями в пунктах полный беспредел, никакого надежного сговора! И бороться с этой путаницей опять предлагают бумажными методами. Людей для этого не присылают, дворяне служить в Истаре отказываются… Пишут все эти отчеты и справки сами ссыльные, а на большой земле, то есть в столичном нашем государстве, никто их и не читает.

— Но этих молодцов я не упущу, — после небольшой передышки Квинт вновь сотрясал громовым голосом свою спальню. — Они у меня не сядут на лошадь, пока я не захочу их отпустить! Давно пора суровее с ними обращаться. Они ведь пока ещё ссыльные, а не свободные граждане Мории. Пусть раньше он был самым богатым дворянином в Релии, здесь он лишь заключенный, который обязан вернуть государству ущерб, нанесенный своими преступными действиями. Этот Вин, попомни мои слова, сынок, из дворянской семьи. Не понимаю, как ему выдали документы, что он родом из Навии. Хотя деньги делают все, даже простое происхождение. А его дружок мне совсем не понравился. Человек, скрывающий свои глаза, замышляет что-то нечестное. Я никогда не поверю в его россказни о больных глазах. Сам-то он все прекрасно видит.