Ведомые Духом

— У меня в пункте всего десять солдат, — говорил Квинт, — и около сотни взрослых мужиков. Они могли бы запросто разоружить нас и захватить власть в свои руки. Иногда так бывало в таких маленьких поселениях, как наше. Но что дальше? Очень скоро прибудет целая армия, и всех людей, да весь пункт, сравняют с землей. И так уже бывало. А пока людям дается возможность работать, осваивать новое ремесло, создать семью, жить по своим законам. Дуглас, поверь, здесь больше действуют их законы, — при этом комендант указал через окно на мускулистого загорелого мужчину, который весь в саже, грязи и копоти направлялся домой после рабочего дня, — чем законы Мория I.

За неделю рудокоп изучил дела всех сосланных в 34 пункт. Новая работа его увлекла, и он с любопытством просматривал аккуратно сложенные прежним писцом листки, в которых описывалась история каждого осужденного. Нередко заключенным выдавалось разрешение на переход из одного пункта в другой — вольная. Это позволяло обмениваться новостями и товарами между поселениями. Солдатам покидать пост и исполнять такие поручения не позволялось. Существовали также запреты на торговлю — в Истаре для ввоза товаров в порты купцам надлежало иметь особую грамоту государя.

— Ищейки считают, что вольную можно давать только, если в пункте хватает рабочих рук. Тогда можно обменяться осужденными с другим комендантом, — старик живо отвечал на вопросы Дугласа о быте ссыльных. — Если человеку дать вольную, ему ведь легче сбежать — он некоторое время волен ходить где угодно по истарской земле. Но ведь это полный бред. Куда ссыльный побежит? Истара — это пустыня. Здесь нет ни одной реки, воду добывают только из-под земли. И там, где она есть, основывается новое поселение с комендантом, солдатами и ссыльными поселенцами. Вольные могут блуждать по стране в поисках своей погибели от жажды и голода. А бежать некуда. На севере — Стена, на западе, юге и востоке они попадут в руки солдат, и тогда, не имея действующего разрешения, будут заново судимы. А за побег срок увеличивается вдвое. Для пиратов и фальшивомонетчиков — это уже казнь.

Квинт жалостливо взглянул на Дугласа:

— Казнят у меня в пункте редко. За мое тридцатилетнее управство такое случилось только раз, когда жена изменила мужу и сбежала с любовником. Их казнили по решению поселенцев. Я мог помиловать несчастных, но тем все равно уже не было бы жизни на земле. Может в Море они обрели спокойствие. Но, похоже, скоро придется устроить это жуткое зрелище ещё раз. В городах на казнь собираются толпы народа, у нас наказания на чужих глазах не приветствуются. Поэтому удары кнутом за лень, воровство, драку я всыпаю виноватым на заднем дворе темной ночью. Люди в это время спят, но все же слышат, что может ожидать каждого из них. Тебе же, Дуглас, надо готовиться к самому худшему. Вряд ли будет вынесен иной приговор…

— Я не боюсь смерти, и сейчас единственное о чем я прошу Море и Тайру, о справедливости возмездия. Этот пограничник украл мою сестру, он убил мою спутницу. А я защищал свою и их жизни. Ничего уже не вернешь, и я готов заплатить за преступление сполна, но я хотел бы узнать вести о сестре, девушке которую он похитил. Алкар говорил, что её тоже привезли в Истару, — Дуглас уже не первый раз пытался уговорить Квинта разузнать что-либо о Лиссе, но старик обычно пропускал подобные слова мимо ушей.

— Ладно, — наконец сдался Квинт, — как только Алкар привезет припасы и бумагу, я напишу в соседние пункты и попробую узнать, что с твоей сестрой. А может сам капитан привезет тебе новости. Когда он уедет в Лемах, я выпишу тебе вольную, чтобы ты съездил к ней повидаться, — подмигнув, полушепотом произнес комендант. — Капитан не любит такие отступления от закона, но тебе ведь ещё не вынесен приговор, и формально ты ещё невиновен. В таких случаях комендант вправе сам решать оставить тебя на свободе или посадить под стражу. Хотя отпускать тебя, значит, опять привести все дела в беспорядок, мы ведь только начали серьезно работать, и вот нет писчего материала, а потом не будет и писца.

Как и обещал, Алкар вернулся через неделю после отъезда. С ним прибыли двое вольных с повозкой, доверху нагруженной коробами и сундуками. Дугласу было поручено разместить новых постояльцев, а также заняться описью полученных припасов. Алкар же с Квинтом уединились для беседы. К вечеру рудокоп передал капитану записи, которые успел сделать. В них он обращался к Первому Судье и морийскому государю с просьбой о помиловании и описывал неравную схватку мирных граждан Мории, спасавшихся из гарунского плена, с пограничниками, сговорившимися с работорговцами в Межгорье.