Ведьмино отродье

Они расположились за столиком и молча раскурили трубки. У Сайма, как и у большинства молодых и увлеченных врачей, на каждый случай была своя теория: его взгляды отличались радикальностью, и только проверка на практике могла поколебать их. В душе он искренне верил, что телесные болезни развиваются преимущественно из-за расстройства нервной системы. Для него было совершенно очевидно, что разум Кеана не в порядке — иначе откуда эта бессвязная речь? — и именно поэтому Роберт наделил маску Сета фантастическими чертами.

— Полагаю, что в Лондоне ты испытал сильное потрясение, — неожиданно произнес Сайм.

Кеан кивнул.

— Чертовски сильное. В твоей психологической теории есть здравое зерно, Сайм. Врачи сказали, что мои нервы долго оставались расшатаны, а ведь до этого я казался очень крепким человеком. Похоже, такое действительно убивает. Череда потрясений, ужасов, одно накладывается на другое

— и в итоге я слаб, как после гриппа, воспаления легких и еще парочки заболеваний, обрушившихся одновременно.

Сайм понимающе кивнул: объяснение полностью соответствовало его представлениям.

— Помнишь Энтони Феррару? — продолжал Роберт. — Это он во всем виноват. Его проклятое колдовство хуже всякой болезни. Он сам хуже всякой чумы! И по закону его не накажешь, ни один суд не приговорит его, хоть он и убийца. Он властвует над… силами…

Сайм пристально смотрел на товарища.

— Ты поймешь, Сайм, до чего все дошло, когда я скажу тебе, что мой отец ездил на квартиру к Ферраре с заряженным револьвером в кармане…

— Для… для самозащиты? — с сомнением переспросил Сайм.

— Нет, — Кеан наклонился поближе к собеседнику, — чтобы застрелить его, Сайм, пристрелить на месте, как бешеного пса.

— Шутишь?

— Бог свидетель, окажись Феррара в тот день дома, отец убил бы его!

— Да уж, скандала было бы не избежать.

— Отца объявили бы святым мучеником. Человек, стеревший Энтони Феррару с лица земли, оказал бы всем неоценимую услугу. Такие не должны жить. Иногда я не верю, что он ходит среди нас. Думаю, что проснусь и он растает, как кошмарный сон.

— А этот случай, ну, визит твоего отца к Ферраре, произошел до того, как ты заболел?

— То, что отец пытался сделать той ночью, было последней каплей, Сайм. Я сломался. С тех пор, как Феррара покинул Оксфорд, он совершил немало преступлений, коварных, необычных, с помощью таких удивительных, я бы сказал, дьявольских ухищрений, что никто даже не заподозрил его. Сайм, помнишь девушку, о которой я говорил тебе однажды в Оксфорде, девушку, пришедшую навестить Феррару?

Сайм медленно кивнул.

— Он ее убил! Да, в этом нет ни малейших сомнений — я осматривал тело в больнице.

— И как же он убил ее?

— Как? Только он и Господь, допускающий его существование, знают это. Убил, даже не приближаясь к ней. И приемного отца, сэра Майкла Феррару, убил тем же сатанинским способом!

Сайм смотрел на молодого человека, не решаясь высказать мнение об услышанном.

— Конечно же, обо всем умолчали, ведь против него нельзя использовать ни один действующий закон.

— Действующий закон?

— Старинные законы утратили силу, Сайм, но в Средние века его бы сожгли!

— Понимаю. — Сайм барабанил пальцами по столу. — У тебя были подобные мысли еще в Оксфорде. А доктор Кеан тоже всерьез верит в это?

— Да. Ты сам не сомневался бы, Сайм, ни секунды, если бы видел то, что видели мы! — Вдруг глаза Роберта гневно сверкнули прежним энергичным блеском. — Ночь за ночью пытался он с помощью проклятой магии, которая, как думают некоторые, похоронена под руинами Фив, убить меня! Он проецировал нечто…

— Передавал нечто тебе в сознание?

— Что-то в этом роде. Я видел или думал, что вижу, и чувствовал — тьфу! кажется, этот запах все еще со мной — жуков, жуков из гробницы, прямо из черепа мумии! Мои комнаты кишели ими. Это едва не привело меня в Бедлам, Сайм. И это не игра воображения. Мы с отцом поймали его за руку. — Он взглянул на друга. — Читал о смерти лорда Лэшмора? Сразу после того, как ты уехал?

— Да, сердечный приступ.

— Точно, но виноват во всем Феррара! Именно из-за лорда отец ездил на квартиру к Ферраре с револьвером наготове.

Ветер, завывая, с дьявольской яростью бился в стекла, словно пытаясь проникнуть внутрь; оркестр играл модный

вальс; в открытые двери зала входили и выходили люди всех возрастов и национальностей.

— Феррара, — осторожно начал Сайм, — всегда был неприятным типом: эти его прилизанные черные волосы, вечно бледное лицо. А когда я смотрел в его узкие глаза, их выражение так и соблазняло меня хорошенько ему врезать. Сэр Майкл, если, конечно, ты не заблуждаешься, пригрел на своей груди змею. И в то же время, Кеан, происходящее лишний раз доказывает, как мало мы знаем о нервной системе человека.

— Пригрел. Энтони Феррару усыновили, и никому не известно, какая порочная семья его породила.

Оба немного помолчали.

— О Боже! — Кеан резко вскочил, чуть не опрокинув столик. — Сайм, гляди!