Ведьмина генетика

— Отдайте мне кулон, — тем временем определился с ценой мужчина. — Мой артефакт. И, возможно, ваш драгоценный истинно неодаренный друг будет иметь возможность выжить.

Белла взглянула на Мартена в поисках поддержки, но, осознав, что принц так и не смог преодолеть магическую блокировку, медленно потянулась к кулону, всегда висевшему у нее на шее. Ди Маркель с улыбкой наблюдал, как ее пальцы проскальзывали под плотную, нерушимую иллюзию, чтобы добыть артефакт, и жадно протянул руку — ему не терпелось поскорее дотронуться до крохотного кристалла, насладиться вновь его силой и силой тех возможностей, которые открывал этот дар древности, попавший некогда не в те руки.

Мартен беспомощно повернулся к Акрену — может быть, только для того, чтобы убедиться: советник Шантьи все еще жив, и отдавать артефакт не слишком поздно. Он знал, что просто сжать в руке артефакт и загадать, чтобы Акрен выжил и вернулся на место, не получится, слишком уж могуч был блок, не позволявший магии даже дотронуться до советника Шантьи… но все же, должен существовать способ! Знать бы только, в чем он?

Принц не мог отыскать ответ. Почему артефакт вытащил Акрена в этот мир, наплевав на все ограничения? Потому, что его создал Дарнаэл Первый тысячи лет назад, наполнил силой?

Или потому, что в тот момент, когда Белла сжимала кулон и загадывала желание…

Мартен поверил в то, что артефакт действительно может спасти.

Как бы он ни отрицал это, а ключ до сих пор был в вере. В том первозданном, нерушимом чувстве, всегда одинаково обозначавшем эту святую уверенность в следующем дне, в том, что произойдет.

Мартен заставил себя забыть о кулоне и даже о герцоге ди Маркеле. Перед глазами у него вспыхнул старик-историк, которого так не любил историк. Он был одним из многих, кто так любил ковыряться в истории их династии, вытягивал наружу неприглядные факты, копил их, вздыхал над ними, как драконы в легендах вздыхают над златом. Он рассказывал о том, как король Артон сходил с ума по жене Акрена, леди Ильзе, как королева Розалетт изменяла своему супругу — изменяла разве? Но Акрен ведь не знает никакой Розалетт, они еще не столкнулись…

Во всей длинной истории, в хитросплетении судеб старик-историк отыскал еще один факт: Акрен Шантьи и Жаклен де Крез, старший брат Артона, более известный как Паук, дружили. А Паук был лучшим отравителем в стране.

Историк говорил, что советник Шантьи мог пить яды легко, как вино или воду. С каждым годом он реагировал на них все проще и проще, а под конец своей жизни и вовсе не испытывал никакого дискомфорта. Стойкость к ядам передалась и королеве Карен, и дальше по наследству. Король Дарнаэл мог спокойно сесть за стол с отравителями из Халлайи, и из-за того стола живым поднимался он один. Было ли дело в магии или в чем-нибудь другом, но и Мартен, которому с детства давали хотя бы попробовать некоторые вещества, чтобы выработать стойкость организма, никогда не болел так сильно, как, если верить записям, его отец. Совершенно обыкновенный маг, у которого зато сейчас есть корона.

И то, предок против.

Принц перевел взгляд на Акрена. Он осознал вдруг — советник Шантьи дышал, ровно, спокойно. Не кашлял, не бился в судорогах. Не умирал.

Он открыл глаза и выдавил из себя слабую улыбку. Попытался приподняться на локтях.

Организм боролся с ядом — и побеждал. Но времени не было. Мартен знал, что если артефакт окажется в руках герцога ди Маркеля, последствия могут быть отвратительными. За несколько секунд герцог сможет искривить их мир так, что дальше сражаться уже просто не будет смысла.

Акрен указал глазами на кулон, словно намекая на что-то, и Мартен вдруг понял — ведь если эта вещица состоит из чистой магии, кто, если не Акрен, окажется сильнее нее?

Герцог ди Маркель издевательски сжал руку Беллы, провел пальцами по звеньям цепочки, освобождая артефакт из ее рук. Поднял его на уровень своих глаз и будто гипнотизировал крошечный кулон, пытался выпить из него всю силу. Губы его искривились в торжествующей улыбке.

— Ну вот и все, — протянул он. — Игра закончена, мои дорогие.

— Я так не думаю, — выдохнул Мартен.

— И что ты сделаешь мне, мальчишка? — герцог подбросил артефакт в воздух, всего на несколько сантиметров, и Мартен внимательно наблюдал, как кулон стремительно падал на его раскрытую ладонь.

Если верить законам вселенной, кулон должен был ускоряться. Но вместо этого с каждым мгновением его продвижение становилось все медленнее — до того мига, пока кулон не застыл в нескольких миллиметрах от руки герцога ди Маркеля.

Но на это понадобилось столько сил, сколько Мартен в жизни не использовал за один раз.

Мартен сжал зубы.

Они были одной крови. Неужели преграды, выстроенные силой Акрена, настолько непреодолимы? Он отказывался в это верить. Нет.

Принц мысленно приказал себе: не сдаваться. Он сможет. Сейчас, в тот короткий промежуток времени, пока ди Маркель еще не понял, что произошло, не вздумал оглянуться назад и добить Акрена каким-нибудь кинжалом, пока он все еще рассчитывает на то, что у него есть козырь, думает, что держит всех под своим прицелом… Сейчас.