Ведьмина генетика

Акрен присвистнул. Однако, в его время франт — это был едва ли не комплимент в дворянских кругах, в тюрьмах общались словечками похуже. Казалось, даже сам мужчина — высоченный, широкоплечий и больше напоминающий ходячую гору, чем человека, — смутился того, что сказал, и дополнил фразу еще несколькими крепкими словечками.

— Ну как же, — ухмыльнулся Шантьи. — Вы ведь примитивны, как дети. Как мне вас еще называть? Господами?

Он умолк, но не для того, чтобы позволить своим сокамерникам ответить, и прислушался к шагам снаружи. Было тихо, на этаже, должно быть, оставался только один смотритель, да и тот дремал где-нибудь на своем рабочем посту. Это была ленивая, полагающаяся на силу магии тюрьма, в которую его запихнули только потому, что Его Величество был не в настроении и решил продемонстрировать сыну собственный отвратительный характер.

Зря решил, между прочим. Акрену уже того опыта общения с высокопоставленными лицами, что у него был, с головой хватило, чтобы понять — Его Величество Лиар, или как там звали того дурака, пытавшегося прилюдно ударить собственного сына, долго на своем троне не протянет. Первый шаг к тирании в стране, что так сильно привыкла к свободе, может сыграть с ним злую шутку. А если народ еще и не в восторге от всевозможных династических браков, то можно и вовсе позабыть о спокойствии.

…Но об этом Акрен подумает позже.

Он смерил громилу, шагнувшего было к нему, таким взглядом, что тот даже насторожился — привык, что его размеры достаточно пугающие, чтобы любой, даже маг, вел себя тихо.

Мужчина открыл рот, чтобы заявить что-то, наверное, очень оригинальное по его мнению, но Акрен опередил его. Он устало вздохнул и с мягкой, но несколько издевательской улыбкой промолвил:

— Сейчас ты скажешь мне, что ты здесь главный — не буду наводить точную цитату, она не слишком приятна, — и чтобы я не высовывался, и отправишь меня вон на ту дальнюю койку, гордый собой. Да, я в курсе, что там не лучшие условия, но я б посмотрел, что бы ты делал, если б пришлось поспать на гнилой соломке. Я могу, и нет, я не боюсь измазать белую рубашку. Вопросы еще будут?

Он обвел взглядом остальных присутствующих и, вспоминая, как это действовало на людей в его времени, спокойно продолжил:

— Ты, — он указал на еще одного здоровяка, смотревшего исподлобья, — можешь придержать свои сексуальные желания при себе, ты не в моем вкусе. И вопрос на тему оплаты тоже — тебе не хватит всего золота Халлайи. Ты, — он перевел взгляд на щуплого мальчишку, — можешь забыть о моем медальоне. Если попытаешься подмешать мне в еду ту гадость, которая лежит у тебя в кармане, то она на меня не подействует, и когда будешь стягивать медальон, я тебя случайно очень удачно толкну. Так, что ты разобьешь голову, прикусишь себе язык и будешь не только тупым, но и немым. Ты, — он перевел взгляд на четвертого, самого тихого мужчину, спокойно сидевшего на своем месте и только зло поглядывающего на здоровяков, — если желаешь самоутвердиться, сделай себе заточку чуть длиннее. Того, что ты сумел подготовить, не хватит, чтобы серьезно его ранить, а резать горло в тюрьме — плохой вариант, сядешь надолго. И, да, ты можешь попытаться выпустить мне кишки. Это хороший вариант, учитывая то, что мы в одной весовой категории. Но обижать старших, мальчики, бывает вредно для здоровья. Ну, и, наконец, последний, — он с усмешкой взглянул на мужчину, вальяжно развалившегося на самой лучшей койке. — Тебе страшно, правда, маг?

Мужчина даже не дернулся. Даже если бы Акрен обладал великолепным зрением, он не смог бы уличить своего сокамерника в излишней нервозности, тот слишком хорошо владел собой. Но это и сыграло с ним злую шутку.

Вольный знал: все проявляют эмоции. Даже люди, которые пытаются притвориться камнями. И чем лучше у них выходит это самое каменное выражение лица, тем быстрее они начинают забывать о том, как оно неестественно выглядит. Маска становится прочнее, роли перераспределяются, но тот, кто застрял в образе равнодушного, еще большим холодом реагирует на самый страшный раздражитель. Тот, кто действительно чувствовал себя расслабленно, сменил бы позу, отреагировал бы на обращение к нему.

Но у Акрена не было никакого желания выбивать себе главенство в камере. Он не собирался здесь задерживаться надолго.

— Можете поинтересоваться у него, кто я такой и почему меня стоит бояться, — Акрен спокойно прошел в самый конец камеры и легко запрыгнул на верхнюю полку. — Когда надумаете, обращайтесь. Так уж и быть, я согласен помочь вам с побегом.

В камере воцарилась тишина. Акрен растянулся на узкой койке и даже интереса ради закрыл глаза, хотя на что это влияло? Зрение никогда не было основным его оружием. Мужчина куда лучше слышал, чем видел, и сейчас, избавляясь от дополнительной информации в виде четких или даже размытых картинок, он только стал воспринимать окружающий мир лучше. Впрочем, тихое перешептывание громилы, первого попытавшегося распалить конфликт, и мага, немного заигравшегося в равнодушие и спокойствие, совершенно не интересовали Вольного.