Ведьмин зов. Дилогия

Арестованных ведьм вывозили в крытых грузовиках. Только неинициированных; действующие, как правило, получали приговор в течение суток. Конвоиры требовали премиальных за риск – потому что два случая побега, один за другим, погубили троих человек и покалечили еще четверых; палачи требовали пополнения, бронекостюмов и опять-таки премиальных. «Дешевле раскошелиться сейчас, чем платить потом пенсии нашим семьям».

В ответ на запрос о деньгах министр финансов скрутил тугую оскорбительную фигу. Клавдию пришлось зловеще оскалиться и призвать в свидетели герцога; финансирование было дано, но Клавдий не испытал от этого ни радости, ни удовлетворения. «…Ибо матка, Матерь-Ведьма, затаилась так близко, что я не могу спать, чуя ее дух… И не далее как сегодня я схвачу ее шею железными клещами, которые уже выковала моя воля…»

– Патрон, один человек звонит вам вот уже второй день… по частному делу. Соединить?

– Имя?

– Юлиан Митец…

– Следовало доложить раньше… Соедини.

Щелчок в трубке.

– Да, Юлек, я слушаю…

– Клавдий… Силы небесные, Клав, я уже не чаял до тебя добраться…

– Сейчас тяжело, Юлек. У меня минута времени… Я слушаю.

– Клав, я… ты можешь сказать мне, что происходит? Прямо все с ума посходили, никто не верит этим сводкам, ведьмы… Клав, если не можешь сказать, то хоть намекни… Уехать? За границу? Так, говорят, за границей то же самое…

Клавдий прикрыл глаза. В стекло молотил по-осеннему холодный дождь. Кажется, даже со снегом.

– Нет надобности уезжать… Сиди у себя, только в Вижну не показывайся, избегай людных мест и Назара не пускай… Все обойдется, не трусь.

– Клав, ты серьезно говоришь? Ты уверен?..

– Извини, Юлек, у меня действительно нет времени. Как-нибудь встретимся, запасись вином… Привет.

– Да, Клав… Да, извини… до свидания…

Трубка легла на рычаг.

На душу Клавдия лег камень.

Ему было неприятно, что Юлиан так и не спросил о судьбе Ивги.

Хотя что услышал бы он в ответ? «Я сам позабочусь о ее судьбе, как позаботился о судьбе всех виженских ведьм»?..

* * *

Сперва было нападение на отряд, конвоирующий за город партию неинициированных ведьм. Нападавшие, все как один хоккеисты клуба «Вижна», десять здоровенных парней, вооруженных десятком клюшек и парой дамских пистолетов, наголову разбили конвой и в течение восьми с половиной минут освободили ведьм, причем эти последние провалились потом как бы сквозь землю. Оставшиеся в живых конвоиры клялись потом, что слышали смех, «как в метро», и что коренастые, стриженные под ноль спортсмены отбрасывали тени стройных женщин с длинными волосами; Клавдий морщился, как от боли, подолгу водил ладонью над крупной картой пригородов, выслушивал доклады районных инквизиторов и время от времени бросал опергруппу в отдаленную, ничем не примечательную точку охваченного паникой города.

Дважды опергруппы находили на указанном месте покинутое, еще теплое гнездо. Нашли еще один зал для инициаций – на сухом дне пустого школьного бассейна; трижды облава оказывалась удачной, и жертвами опергрупп стали две матерых и четыре новоиспеченных ведьмы.

От прежних ведьм – таких привычных Клавдию, коварных и прямолинейных, трусливых и отважных ведьм «мирного» времени – этих пойманных «сударынь» отличало полное безразличие к собственной судьбе. Они лишены были инстинкта самосохранения. Они оставались равнодушны и к посулам, и к пыткам, их совершенно не интересовали сроки собственной казни, и даже новообращенные, прошедшие инициацию несколько дней назад, уже не содержали в душе ничего человеческого. При словах «нерожденная мать» в их глазах на мгновение вспыхивали издевательские желтые огоньки – и это была единственная реакция, доказывающая, что пленницы не глухие.

Клавдий не пытался заглянуть с помощью Ивги в мир их побуждений. Себе он объяснил это тем, что метод «зеркала» не оправдал надежд; на самом деле виной тому были гадливость, испытываемая им перед этими жуткими душами, и нежелание погружать в них Ивгу.

Следующим событием стало то, что дуэт молодых перспективных инквизиторов хитроумным образом изловил для Клавдия «трамвайщицу». Бывшую стриптизершу ночного клуба «Тролли», за которой сам Великий Инквизитор гонялся на машине с выбитым передним стеклом. Которую он не на шутку подозревал в том, что она и есть ведьма-матка. Нерожденная мать. Или уже рожденная?..

Она криво улыбнулась – приветствуя врага, уже однажды ей проигравшего; небывало мощная щит-ведьма, только и всего. С колодцем восемьдесят пять. С железной защитой, с профессиональным и артистичным бесстыдством ночной танцовщицы.

– Твоя мать отреклась от тебя, Ани.

Нет, он не сбил ее с толку. Ни на мгновение; ответом была снова улыбка, на этот раз презрительная.

– Иначе почему же она позволила тебе попасть в мои руки? Ты ведь умрешь сегодня же, Ани, костер для тебя сложен…

Ни страха, ни замешательства.

– Где твоя мать, Ани? Где твоя великолепная мать? Укажи мне дорогу. Она не будет против.

– Ты так этого хочешь?

Голос ведьмы голос обладал обертонами, от которых беззвучно напряглись стражники в темных углах. Голос проникал под кожу, расслаблял, вибрировал, издевался.