Ведьмин зов. Дилогия

В школу ринулась толпа – родители, врачи, полицейские. «Скорая» с Мартином и девочкой взвыла сиреной и отъехала. Клавдий смотрел им вслед.

* * *

– Почему ты не оглушил ее?

– Не хотел, чтобы ребенок мучился.

В парадном инквизиторском кабинете светило солнце в высокие узкие окна.

– Это был уже не ребенок.

Мартин молчал. Он выгорел изнутри за несколько часов и продолжал обугливаться. Клавдий искал слова и не мог найти, получалось не то, не так, пафосно, фальшиво:

– Ты уничтожил бомбу за пару секунд до взрыва. Никто не посмеет осуждать. Ты сам не посмеешь себя осуждать, или ты не инквизитор, а мальчик для битья. Слышишь?

Мартин молчал, водя ручкой по листу бумаги. Клавдий не знал, что делать и что говорить.

– Мартин, ты спас пятьдесят девять детей, и…

– Вот рапорт. – Мартин расписался снизу страницы. – Мне нужно пару дней, чтобы передать дела новому куратору. Или исполняющему обязанности.

Он достал из кармана и положил рядом с рапортом свой инквизиторский жетон.

– Отлично. – Клавдий взял бумагу, сложил вдвое, потом вчетверо. – Прекрасно. Рапорт я рассмотрю, по закону у меня на это десять дней… рабочих. А жетон оставь, пожалуйста, еще пригодится. Сейчас надо выйти к журналистам, тебе и мне, и спокойно, доказательно поговорить с людьми: вот динамика активности ведьм. Вот процент раскрытых преступлений. Вот сравнительная таблица за последние десять лет и за двадцать лет… И спросить: а не зажралась ли ты, почтенная публика? Здесь нельзя было ночью пройти по улице! Здесь в море вылавливали трупы каждый день, а теперь что?! Теперь привыкли к безопасности, расслабились, забыли, на что способны ведьмы, и все ужасно удивляются, если кого-то вдруг убьют…

Мартин не слушал его. Смотрел в пространство.

– Хорошо, я сам выйду на пресс-конференцию, – сказал Клавдий. – И даже позволю себе несколько оценочных суждений, например, блестящая работа. Беспрецедентная верность долгу. Спасенные жизни…

– Все бессмысленно, – сказал Мартин. – Ведьмы злы не потому, что они ведьмы, а потому, что мир полон зла. Все, что мы делаем, что я пытался здесь делать… вроде как из любви. Оказалось, из любви я могу только убить ведьму быстро.

За приоткрытыми окнами шумел курортный город.

– Вспомни, – сказал Клавдий хрипло. – Что ты говорил мне, когда решил идти в Инквизицию, а я орал, чтобы ты остановился?!

Мартин молчал.

– Ты говорил, что тебя не пугает ни грязь, ни кровь, ты хочешь спасать людей. И это единственное место в мире, на котором ты себя видишь. Сегодня ты спас пятьдесят девять детей и четырех взрослых, что может быть осмысленнее?!

– Она была в сознании, – сказал Мартин. – Она… больше сожалела, чем хотела мстить.

– Через пару секунд она убила бы тебя и подожгла зал.

– Ты видел случаи, когда ведьмы сожалели бы об инициации?

– Это не сожаление! Это фантомное сознание, в первые двадцать четыре часа после обряда у них могут прослеживаться человеческие мотивы. Но это иллюзия, они не люди. Ты не убил ребенка. Ты уничтожил чудовище.

Мартин опустил голову.

– Это будет твое решение, – терпеливо сказал Клавдий. – Решишь ли ты остаться или уехать, и чем заниматься и где жить. И пока ты не попросишь совета – я ничего не стану советовать. Но если тебе понадобится помощь – любая…

– Спасибо, – сказал Мартин. – Ты можешь не рассказывать маме, по крайней мере, всех подробностей?

Клавдий кивнул, прекрасно зная, что не сможет выполнить обещания.

* * *

Он отправил водителя за сигаретами. Это выглядело начальственным хамством, но не закурить после разговора с Мартином Клавдий не мог, а просить сигарету у подчиненных было бы нарушением этикета.

Дворец Инквизиции Одницы давно требовал ремонта. Фасады, городское достояние, кое-как еще штукатурились, а внутри было царство блеклой обивки и вытертых скрипучих половиц. Только подвал, сработанный на славу древними мастерами, прекрасно сохранился. Клавдий имел возможность убедиться в этом, пытаясь выбраться из камеры, где его накануне запер Мартин.

Фантомное сознание – вещь темная, до конца не исследованная, но с Мартином девочка, по крайней мере, начала разговор. С Клавдием – не сказала бы ни слова. Поглядела бы глазами действующей ведьмы, увидела инквизиторское чудовище и атаковала, не раздумывая. Он бы, конечно, ее обезвредил, но вряд ли выжил бы сам. Не говоря о заложниках. Мартин совершил невозможное, но сидит теперь, запершись в кабинете, черный как головешка, и помочь ему Клавдий не может.

Расхаживая по длинному темному коридору, между пыльных гобеленов, портьер, по когда-то роскошному ковру, приглушавшему скрип половиц, он вертел в руках телефон. Ивга знала, что Мартин цел, но больше ничего пока не знала. Клавдию нужно было позвонить, но подходящих слов по-прежнему не находилось, будто их изгнали из языка, оставив только канцелярские обороты.

Водитель застрял в пробке. Клавдий перестал его ждать, спустился к центральной проходной и попросил сигарету у первого попавшегося оперативника.