Ведьмак

Амулет Фрингильи, как это ни печально, не оправдал возлагавшихся на него надежд. В то, что оправленный в серебро и отшлифованный хризопраз заменит его ведьмачий медальон с волчьей головой, Геральт не верил вообще. Впрочем, Фрингилья вовсе на этом и не настаивала. Однако заверяла с большой убежденностью, что после подстройки к психике ведьмака амулет будет способен на многое, в частности, сможет предупреждать о возможных опасностях.

Однако то ли волшебство Фрингильи не удалось, то ли Геральт и амулет сильно расходились в понимании того, что следует считать опасностью, а что нет, во всяком случае, хризопраз едва ощутимо дрогнул, когда, направляясь в подвалы, ведьмак перешел дорогу большому рыжему коту, который, задрав хвост, шествовал через двор. Впрочем, сам кот, видимо, получил все же какой-то сигнал от амулета, ибо сбежал, дико мяуча.

Когда же ведьмак спустился в подвалы, медальон то и дело нервически вибрировал, причем в ямах сухих, прибранных и чистых, в которых единственной угрозой были вина в огромных бочках. Тому, кто, забыв о самоконтроле, улегся бы, раскрыв рот, под шпунтом, угрожал сильный перепой. И ничего больше.

Однако медальон даже не шелохнулся, когда Геральт покинул рабочую часть подвалов и спустился ниже по лестнице и ходкам. Ведьмак уже сообразил, что под большинством виноградников Туссента располагались древние шахты. Было ясно, что, когда саженцы лозы начали плодоносить и приносить хорошую прибыль, эксплуатацию шахт прекратили, а сами выработки забросили, частично приспособив штреки и ходки под винные погреба и подвальчики. Замки Помероль и Зурбарран стояли над древними сланцевыми лавами. Здесь все было изрыто шурфами и приямками – достаточно минутной невнимательности, чтобы оказаться на дне одного из них со сложными переломами. Часть шурфов прикрыли прогнившими уже досками, которые под присыпавшей их сланцевой пылью почти не отличались от почвы. Неосторожно ступать на такое перекрытие было опасно, о чем, по идее, медальон и должен был предупреждать. Но не предупреждал.

Не предупредил он также, когда из навала сланца, в каких-то десяти шагах от Геральта, выскочила серая размытая фигура, заскребла почву когтями, дико подпрыгнула, пронзительно взвыла, а затем с визгом и хохотом помчалась по штрекам и нырнула в одну из зияющих в стене ниш.

Ведьмак выругался. Магическая штучка кое-как еще реагировала на рыжих кошек, но оставляла без всякого внимания гремлина. «Придется поговорить об этом с Фрингильей», – подумал Геральт, подходя к нише, в которой скрылось существо.

И тут амулет сильно задрожал.

– Точно вовремя, – хмыкнул ведьмак. Но тут же задумался глубже. В конце концов, медальон мог быть и не так уж глуп. Стандартная и любимая тактика гремлинов сводилась к тому, чтобы сбежать и устроить засаду, из которой они поражали преследуемого неожиданным ударом острых как серпы шпор. Гремлин мог поджидать там, в темноте, и медальон сигналил об этом.

Геральт ждал долго, сдерживая дыхание, напрягая слух. Амулет спокойно и мертвецки тихо лежал у него на груди. Из дыры несло мерзким смрадом. Но стояла мертвая тишина. А ни один гремлин не выдержал бы так долго в тишине.

Не раздумывая, ведьмак залез в нишу, оказавшуюся устьем ходка, и пополз на четвереньках, задевая спиной за шершавые камни. Долго ползти не пришлось.

Что-то хрустнуло и зашелестело, почва прогнулась, и ведьмак поехал вниз вместе с несколькими цетнарами песка и щебня. К счастью, продолжалось это недолго. Под ним была не бездонная пропасть, а обычная яма. Он влетел в нее, как дерьмо из канализационной трубы, и с треском рухнул на кучу прогнившего дерева. Вытряхнул из волос и выплюнул изо рта песок, громко выругался. Амулет дрожал не переставая, метался у него на шее, будто засунутый за пазуху воробей. Ведьмак с трудом удержался, чтобы не сорвать его и не выкинуть к чертовой матери. Во-первых, это разозлит Фрингилью. Во-вторых, получалось, что у хризопраза были вроде бы и еще какие-то другие волшебные свойства. Геральт надеялся, что, когда проявятся эти другие свойства, амулет станет действовать более четко.

Пытаясь встать, он нащупал рукой круглый череп. И понял, что то, на чем он лежал, вовсе не сгнившее дерево.

Он поднялся и быстро осмотрел кучу костей. Человеческие. И все эти люди в момент смерти были закованы в кандалы, и, вероятнее всего, на них не было одежды. Кости были раскрошены и обглоданы. Когда их грызли, люди могли уже быть мертвы. Впрочем, могли и не быть.

Из ямы его вывел штрек, длинный и прямой как стрела. Сланцевая стена была обработана довольно гладко. Это уже не походило на копи.

Неожиданно он вышел в огромную каверну, потолок которой тонул во мраке, а в центре располагалась гигантская, черная, бездонная пропасть, через которую был переброшен каменный, слишком уж изящный на вид мосток.

Со стен гулко капала вода, отзываясь эхом. Из пропасти веяло холодом и тянуло вонью. Амулет вел себя спокойно. Геральт ступил на мосток внимательно и осторожно, стараясь держаться подальше от разваливающихся перил.