Ведьмак

– Тяни, Геральт, тяни! Не отпускай, запутается в корнях!

– Бечева лопнет!

– Не лопнет! Тащи!

Они напряглись, потянули. Бечева со свистом рассекала воду, вибрировала, разбрасывала капли, блестевшие, словно ртуть, в лучах восходящего солнца. Сом вдруг вынырнул, закружил под самой поверхностью воды, напряжение бечевы ослабло. Они принялись быстро выбирать слабину.

– Завялим, – засопел Лютик. – Отвезем в деревню и велим завялить. А головизна пойдет на уху!

– Осторожнее!

Чувствуя под брюхом мелководье, сом вывалился из воды до половины двухсаженного тела, дернул головой, хлестнул плоским хвостом, резко ринулся в глубину. Перчатки снова задымили.

– Тяни! Тяни! На берег его, рыбью душу!!!

– Бечева трещит! Трави, Лютик!

– Выдержит! Не боись! А из головы… уху сварим…

Снова подтянутый ближе к берегу сом взвертелся и принялся яростно рвать бечеву, словно давая понять, что так легко не даст засунуть себя в горшок. Брызги взвились на сажень вверх.

– Шкуру продадим… – Лютик, упираясь и покраснев от натуги, тянул бечеву обеими руками. – А усы… Из усов сделаем…

Никто никогда не узнает, что собирался поэт сделать из сомовьих усов. Бечевка с треском лопнула, и рыбаки, потеряв равновесие, повалились на мокрый песок.

– А, чтоб тебя! – рявкнул Лютик так, что эхо пошло по камышам. – Сколько жратвы пропало! Чтоб ты сдох, рыбий хвост!

– Говорил я, – Геральт отряхнул брюки, – говорил, не тяни силой! Испортачил ты все, друг мой Лютик. Рыбак из тебя, как из козьей задницы труба.

– Неправда, – обиделся трубадур. – То, что это чудовище вообще заглотало наживку, моя заслуга.

– Интересно. Ты и пальцем не пошевелил, чтобы помочь закинуть крюк. Бренькал на лютне и драл глотку на всю округу, ничего больше.

– Ошибаешься, – ухмыльнулся Лютик. – Когда ты уснул, я снял с крючка живца и нацепил дохлую ворону, которую нашел в кустах. Хотел утром посмотреть на тебя, когда ты эту ворону вытянешь. А сом купился на ворону. На твоего живца хрен бы что клюнуло.

– Клюнуло-клюнуло. – Ведьмак сплюнул в воду и принялся наматывать бечеву на деревянную крестовину. – А порвалось, потому что ты тянул по-дурному. Чем болтать, сверни лучше остальные лесы. Солнце взошло, пора в дорогу. Я пошел собираться.

– Геральт!

– Что?

– На второй лесе тоже что-то есть… Нет, тьфу ты, просто что-то зацепилось. Ты смотри, держит словно камень, не справиться! Ну… пошло. Ха, ха, глянь! Не иначе барка времен короля Дезмода! А большая, едри ее… Глянь, Геральт!

Лютик, конечно, преувеличивал. Вытянутый из воды клубок прогнивших веревок, остатков сетей и водорослей был большой, но до барки времен легендарного короля ему было далеко. Бард распластал добычу на песке и начал копаться в ней мыском ботинка. В водорослях кишмя кишели пиявки, бокоплавы и маленькие рачки.

– Эй! Глянь, что я нашел!

Геральт, заинтересовавшись, подошел. Находка оказалась щербатым глиняным кувшином, чем-то вроде двуручной амфоры, запутавшейся в сети, черной от сгнивших водорослей, колоний ручейников и улиток, покрытой вонючим илом.

– Ха! – гордо воскликнул Лютик. – Знаешь, что это?

– А как же! Старый горшок.

– Ошибаешься, – возвестил трубадур, щепкой соскребая с сосуда раковины и окаменевшую глину. – Это не что иное, как волшебный кувшин. Внутри сидит джинн, который исполнит три моих желания.

Ведьмак хохотнул.

– Смейся-смейся. – Лютик покончил с очисткой, наклонился и постучал по амфоре. – Слушай-ка, на пробке печать, а на печати волшебный знак.

– Какой? Покажи.

– Ишь ты! – Поэт спрятал кувшин за спину. – Еще чего. Я его нашел, и мне полагаются все желания.

– Не трогай печать! Оставь кувшин в покое!

– Пусти, говорю! Это мой!

– Лютик, осторожнее!

– Как же!

– Не трогай! О дьявольщина!

Из кувшина, который во время возни упал на песок, вырвался светящийся красный дым.

Ведьмак отскочил и кинулся за мечом. Лютик, скрестив руки на груди, даже не шевельнулся.

Дым запульсировал и на уровне головы поэта собрался в неправильной формы шар. Потом превратился в карикатурную безносую голову с огромными глазищами и чем-то вроде клюва, В голове было около сажени диаметра.

– Джинн, – проговорил Лютик, топнув ногой, – я тебя освободил, и отныне я – твой повелитель. Мои желания…

Голова защелкала клювом, который был вовсе не клювом, а чем-то вроде обвислых, деформированных и меняющих форму губ.

– Беги, – крикнул ведьмак. – Беги, Лютик!

– У меня, – продолжал Лютик, – следующие желания. Во-первых, пусть как можно скорее удар хватит Вальдо Маркса, трубадура из Цидариса. Во-вторых, в Каэльфе проживает графская дочка Виргиния, которая никому не желает давать. Пусть мне даст. В-третьих…

Каково было третье желание Лютика, никому узнать не дано. Чудовищная голова выкинула две ужасающие лапы и схватила барда за горло. Лютик захрипел.

Геральт в три прыжка подскочил к голове, взмахнул серебряным мечом и рубанул от уха, через середину. Воздух завыл, голова пыхнула дымом и резко выросла, удваиваясь в размерах. Жуткая пасть, тоже значительно увеличившаяся, раскрылась, защелкала и взвизгнула, лапы дернули вырывающегося Лютика и прижали его к земле.