Ведьмак. Перекресток воронов (Анджей Сапковский)

— Повторяю свой вопрос: из-за чего на самом деле всё вышло? Что у тебя было против этого дезертира, что ты его так страшно изрубил? Старые счёты? Потому что никак, видишь ли, не поверю, что это из-за того мужика было и чести девичьей его дочурки. Что ты, дескать, на помощь поспешил. Как какой-нибудь сраный странствующий рыцарь.

Ворона моргнула. Геральт пошевелил связанными за спиной руками, пытаясь восстановить кровообращение. Верёвка болезненно врезалась в запястья. За спиной он слышал тяжёлое дыхание деревенского верзилы. Верзила стоял прямо за ним, и Геральт был уверен, что тот только и ждёт повода, чтобы снова заехать ему кулаком по уху.

Войт Булава хмыкнул, развалился в кресле, выпятив живот, обтянутый бархатным кафтаном. Геральт вглядывался в этот кафтан и мог различить, что войт ел сегодня, вчера и позавчера. И что, по крайней мере, одно из этих блюд шло с томатным соусом.

— Думал, — проговорил, наконец, войт, — что никогда не придётся мне видеть никого из вас, ведьмаков. Никакого ведьмака не видали годами. Болтали, что после ста девяносто четвёртого года мало кто живым уцелел там, в горах. Потом слухи ходили, что и эти остатки уже вымерли — кто от голода, кто от чумы. А тут на тебе — является один такой прямо в мою деревню. И первым делом совершает убийство. А будучи пойман на горячем, имеет наглость ссылаться на какие-то долбаные указы.

— В силу именного указа от тысяча сто пятидесятого года, — прохрипел Геральт, откашлявшись, — изданного Дагридом, королём Каэдвена и пограничных Марок, во-первых: ведьмакам дозволяется свободное осуществление ремесла на территориях Королевства и Марок, и изымает оных из-под юрисдикции местных властей...

— Во-первых, — резко оборвал его Булава, — скоро полвека минет, как Дагрид в прах обратился, а с ним и его именные самодержавные указы. Во-вторых, никакой король ничего ни из-под чего у меня не изымет, потому как король сидит в Ард Каррайге, далече отсюда, а здесь правит власть местная. То бишь я. А в-третьих, тебя, голубчик, не за ремесло твоё взяли, а за душегубство. Оборотней ловить да леших бить — это твоё ведьмачье дело. А чтоб людей резать — на это тебе никакой король воли не давал.

— Я встал на защиту...

— Дарил!

Верзила послушно саданул Геральта кулаком, на этот раз по загривку.

— Твои повторения, — войт уставился в потолок, — действуют мне на нервы. Знаешь ли, к чему может привести человека раздражение? Даже такого спокойного, как я?

Ворона сверкнула стеклянным глазом. Геральт молчал.

— Ты, — произнес, наконец, Булава, — не ведьмак. Ты — бракованный товар. Тебя починить надобно. Вернуть в это ваше горное Логово, о котором люди болтают. Не ведаю, как там у вас всё устроено. Может, такой брак, как ты, разбирают на части, чтоб пустить на новых ведьмаков, получше. Ведь так у вас там делается, а? Из разных человечьих кусков ведьмаков собирают, сшивают али склеивают, или как там. По-разному люди сказывают. Короче, чтоб зря слова не тратить... Я тебя, бракованный ведьмак, отправлю обратно в горы, за Гвенллех. Через неделю.

Геральт молчал.

— И не спросишь даже, отчего через неделю? — Войт оскалил жёлтые зубы. — Любишь на указы да законы ссылаться. Так и я за закон. А закон таков, что носить оружие здесь в волости пришлым не дозволяется. А ты сюда при оружии явился.

Геральт хотел возразить, что не явился, а его приволокли. Но не успел.

— Кара, — изрёк Булава, — двадцать ударов плетью. Наказание исполнит присутствующий тут Дарил, а у него рука тяжёлая. Раньше недели на ноги не встанешь. А ну, взять его. На площадь, к столбу...

— Эй, повремените-ка, — остановил дюжих мужиков входящий в избу человек в бурой опонче, сильно загвазданной по низу. — Что это тебе, Булава, так неймётся до столба да плети? Ведьмака мне хочешь покалечить? Ан нет, ничего не выйдет. Мне ведьмак целёхонький на стройке надобен.

— Ты чего это, — войт упёр руки в боки, — в исполнение приговора встреваешь, Блауфалл? Довольно с меня того, что ты людей из деревни на барщину то и дело уводишь. А в судейство моё не лезь, не твоё это дело, моё право судить. Злодеяние должно быть наказано...

— Тьфу, какое злодеяние, — перебил Блауфалл. — Нету здесь никакого злодеяния, есть самозащита и спасение людей. Не криви рожу, не криви, у меня тут свидетель есть. Поди-ка сюда, хозяин. Ну же, не робей. Сказывай, как дело было.

Геральт узнал крестьянина. Того самого, которого вчера спас от грабежа и который сбежал в лес вместо благодарности. Отца девчушки, которую он помнил раздетой до исподней рубахи.

— Свидетельствую... — выдавил из себя мужик, тыча в Геральта пальцем. — Свидетельствую словом, как этот вот добрый молодец на помощь от душегубов мне поспешил... Добро спас... Дочь мою от поругания уберёг... Невинную из лап разбойничьих вызволил...

— А тот дезертир, — подсказал Блауфалл, — с топором на него бросился, парень только оборонялся. Самозащита! Подтвердите, хозяин, что так всё и было.