Ведьмак. Назад в СССР 2 (СИ)

— Я-то точно не сгорю. Солнце даёт мне силу — томно констатировала она. — А вот тебе Гена пора в каюту, иначе придётся тебя ночью опять намазывать йогуртом.

— Что, понравилось? — поинтересовался я.

— Ты же знаешь, что да. Но сегодня на ночной стоянке пришла наша пора по-тихому свалить с этого Титаника. Ты же сам знаешь, ближе к охраняемому авианосцем аномальному островку мы всё равно не подберёмся — ответила Рыжая полушёпотом и перевернувшись на спину, как бы невзначай забыла прикрыть белые груди, а потом уже с запозданием, она небрежно водрузила сверху красные чашечки бикини. Затем Рыжая оценивающе посмотрела на меня и внезапно нахмурилась. — Я же говорила. Плечи опять спалил. Гена, сейчас же встал и пошёл, иначе хуже будет.

Услышав настоятельное требование Рыжей, я открыл глаза и сразу увидел перед собой часть каменной плиты, на которую падал концентрированный луч солнечного света, величиной с квадратный метр. Причём этот слепящий, белый луч, медленно и упорно, двигался прямиком в мою сторону.

Почувствовав похолодевшим затылком идущую от луча опасность, я перевернулся на живот и начал подниматься на трясущиеся ноги. Голова трещала, и вокруг стаял такой неприятный духан, что меня чуть не страшило.

Наконец встав, я отошёл к стене арены и в этот момент концентрированный солнечный луч добрался до тюков с хлопковой ватой, рядом с которыми я только что валлся.

А буквально через пару секунд вата сначала начала тлеть, а затем вспыхнула словно порох. И в тот же миг к окутывающей всё сухой жаре, прибавился нестерпимый огненный жар, заставивший отойти ещё дальше.

Я попытался посмотреть вверх, но не смог, потому что расплывающаяся дымка ослепляла и заставляла жмуриться. И только после того как глаз прикрыл монокуляр, зрачок смог оценить то что происходит на неестественно выглядящем стеклянном небосводе.

Видимо снаружи, сейчас стоял солнечный день. В результате свет земного светила преломлялся на выпуклой части стекла, создающей эффект линзы и бил вниз, единым выжигающим лучом.

Спалив тюки с ватой, концентрированный луч размеренно поплыл дальше, медленно передвигаясь к краю арены. И в этот момент я внезапно заметил, что он направляется прямиком к глиняному кувшину с вином.

— Нет, мля! Только ни это! — эмоционально выказав своё отношение к происходящему непотребству, я на пределе скорости рванул вперёд, несмотря на не особо хорошее состояние организма и едва успел вытянуть сосуд из развороченного тюка с ватой.

Отойдя на несколько метров, я почувствовал жар за спиной, и мысленно поблагодарил сон, заставивший меня очнуться. — Да уж, если бы не вещее предупреждение Рыжей, то я бы не только хорошенько обгорел, но и наверняка неплохо обуглился.

Удалившись на достаточное расстояние от пылающего факела, я подобрал рукоять сломанной сабли, и вскрыв сургуч, начал лакать безумно ароматное, тёплое вино прямиком из кувшина.

При этом я чувствовал, как с каждым глотком в измученное тело вливается поток жизненной энергии, будто нетерпеливо ожидавшей, когда её пропустят через приоткрывшуюся брешь.

Страшная жажда вкупе с желанием набрать как можно больше энергии, заставили пить терпко-сладкое вино до тех пор, пока сознание не рявкнуло на опьянённое процессом подсознание, требуя остановиться. В результате, когда я, опомнившись, отлепился от широкого горлышка, осознал, что выпил не меньше литра.

— Грёбаный алкаш! — выпалил я зло и тут же почувствовал, что несмотря на всё произошедшее со мной накануне, после выпитого, чувствую себя более-менее нормально.

Оценив траекторию уходящего вверх по трибунам луча, я отнёс кувшин к стене и плотно закупорил горлышко свёрнутым куском шёлковой ткани. После этого вернулся к месту вчерашней схватки и внезапно почувствовал на себе чей-то злой взгляд.

Его источник обнаружился сразу. Оказалось, что распотрошённая тварь не умерла и теперь выпучив фасеточные глаза, внимательно наблюдает за моими перемещениями. Когда я подошёл ближе она попыталась инстинктивно ползти в мою сторону, но корявые лапы, вместо чётких движений лишь спазматически задёргались, при этом царапая плиту, сплошь залитую давно засохшей, чёрной кровью.