Ведьмак Геральт. Том 1

– Слишком мало. – Узкие губы видения, неожиданно искривившиеся, по бледной щеке катится слеза, быстро, все быстрее, как капля воска по свече. – Слишком мало. Нужно нечто большее.

– Йеннифэр!

– Тщета за тщету, – говорит видение голосом Эитнэ. – Тщета и пустота, которая в тебе, завоеватель мира, не умеющий даже завоевать женщину, которую любишь. Уходящий и сбегающий, когда его Предназначение находится на расстоянии вытянутой руки. У Меча Предназначения два острия. Одно – это ты. А второе? Белый Волк? Что – второе?

– Нет Предназначения, – его собственный голос. – Нет. Его нет. Оно не существует. Единственное, что предназначено всем, – это смерть.

– Правда, – говорит женщина с пепельными волосами и загадочной улыбкой. – Это правда, Геральт.

На женщине серебристые латы, окровавленные, погнутые, продырявленные остриями пик или алебард. Кровь тонкой струйкой течет из уголка загадочно и некрасиво улыбающихся губ.

– Ты смеешься над Предназначением, – говорит она, не переставая улыбаться. – Насмехаешься над ним, играешь с ним. У Меча Предназначения два острия. Одно из них – ты. Другое – смерть? Но это умираем мы, умираем из-за тебя. Тебя смерть не может достать, поэтому довольствуется нами. Смерть следует за тобой по пятам, Белый Волк. Но умирают другие. Из-за тебя. Ты меня помнишь?

– Ка… Калантэ!

– Ты, Дитя Старшей Крови, можешь его спасти. – Голос Эитнэ из-за занавеса дыма. – Ты можешь его спасти. Прежде чем он погрузится в так полюбившееся ему небытие. В черный бесконечный лес.

Глаза зеленые, как весенняя трава. Прикосновение. Голоса, кричащие невнятным хором. Лица.

Он уже не видел ничего, летел в пропасть, в пустоту, во тьму. Последнее, что он услышал, был голос Эитнэ:

– Да будет так.

7

– Геральт! Проснись! Пожалуйста, проснись! Геральт!

Он открыл глаза, увидел солнце, золотой дукат с четкими краями, наверху, над вершинами деревьев, за мутной завесой утреннего тумана. Он лежал на мокром губчатом мхе, твердый корень упирался в спину.

Цири – рядом, на коленях, дергала его за полу куртки.

– Дьявольщина… – Он откашлялся, осмотрелся. – Где я? Как сюда попал?

– Не знаю, – сказала девочка. – Я только что проснулась, здесь, рядом с тобой, я ужасненько замерзла. Не помню как… Знаешь что? Это чары!

– Вероятно, ты права. – Он сел, выгребая сосновые иглы из-за воротника. – Вероятно, ты права, Цири. Вода Брокилона, черт побери… Похоже, дриады недурно позабавились.

Он встал, поднял лежащий рядом меч, перекинул ремень через плечо.

– Цири?

– А?

– Ты тоже позабавилась?

– Я?

– Ты дочь Паветты, внучка Калантэ из Цинтры. Ты с самого начала знала, кто я такой?

– Нет, – покраснела она. – Не с самого. Ты расколдовал моего папу, правда?

– Неправда, – покрутил он головой. – Это сделала твоя мама. И твоя бабка. Я только помог.

– Но няня говорила… Говорила, что я предназначена. Что я – Неожиданность. Дитя-Неожиданность. Геральт?

– Цири. – Он поглядел на нее, вертя головой и улыбаясь. – Поверь, ты самая большая неожиданность, какая могла со мной приключиться.

– Ха! – Лицо девочки просветлело. – Это правда? Я предназначена! Няня говорила, что придет ведьмак, у которого белые волосы, и заберет меня. А бабушка шумела… Ах, да что там! Куда ты меня заберешь? Скажи?

– Домой. В Цинтру.

– А-а-а… А я-то думала…

– Додумаешь по дороге. Пошли, Цири, надо выйти из Брокилона. Здесь опасное место.

– Я не боюсь!

– А я боюсь.

– Бабушка говорила, что ведьмаки ничего не боятся.

– Бабушка сильно преувеличивает. Ну, в путь, Цири. Если б я еще знал, где мы…

Он взглянул на солнце.

– Ну, рискнем… Пойдем туда.

– Нет. – Цири сморщила нос и указала в противоположную сторону. – Туда.

– А ты-то откуда знаешь?

– Знаю, – пожала она плечами и взглянула на него беззащитными, удивленными, изумрудными глазами. – Как-то так… Ну, понимаешь… Не знаю…

«Дочь Паветты, – подумал он. – Ребенок… Дитя Старшей Крови? Возможно, унаследовала что-то от матери».

– Цири. – Он распахнул рубашку, вытянул медальон. – Дотронься до него.

– Ой! – Она раскрыла рот. – Какой страшный волк. И клыки… Ого-го!

– Прикоснись.

– Ой-ей!