ВЕДЬМАК

Маршал перелетел через голову лошади и шлепнулся в болото. Вокруг ржали и визжали лошади, кричали барахтающиеся в грязи и покрытые зеленым горецом люди. Среди этого хаоса он неожиданно услышал другой звук. Звук, означающий смерть.

Шипение перьев.

По бедра в вязкой трясине, Коегоорн пытался пробиться к руслу реки. Продирающийся рядом адъютант вдруг рухнул лицом вниз, маршал успел заметить болт, торчащий у него в спине по самые перья. В тот же миг почувствовал страшный удар в голову. Покачнулся, но не упал, завязнув в тине и трясине. Хотел крикнуть, но смог только захрипеть. «Жив, — подумал он, пытаясь выбраться из объятий липкого месива. Вырывающийся из топи конь ударил его по шлему, вдавленный глубоко металл разбил щеку, выбил зубы и покалечил язык. — Исхожу кровью… глотаю кровь… Но живу…»

Снова щелчок тетивы, шипение перьев, звон и скрежет пробивающих латы болтов, визг и ржание лошадей, хлюпанье, брызги крови. Маршал оглянулся и увидел на берегу стрелков: маленькие, плотные, коренастые фигурки в кольчугах, шлемах с бармицами и островерхих шоломах. «Краснолюды», — подумал он.

Щелчок тетивы, свист болта. Визг обезумевших лошадей, крики людей, заглушаемые водой и топью.

Обернувшийся к стрелкам Удер де Вингальт высоким писклявым голосом завопил, что сдается, умолял спасти, упрашивал оставить его в живых. Видя, что никто не понимает его слов, он поднял над головой меч, схватил за клинок. Международным, почти всекосмическим жестом подчинения протянул меч в сторону краснолюдов. Но не был ими понят или же был понят неверно, потому что два болта тут же угодили ему в грудь с такой силой, что удар просто вырвал его из трясины.

Коегоорн сорвал с головы вдавленный в нее шлем. Он достаточно хорошо знал всеобщий язык нордлингов.

— Я маршал Коегоорн… — забормотал он, отплевываясь кровью, — малал… Коогоо… Сдаюсь… Профу… Плофтите…

— Чего он там плетет, Золтан? — удивился один из краснолюдов.

— А хрен их поймет с их трепом! Видишь шитье на плаще, Мунро?

— Серебряный скорпион! Хо-хо! Ребяты, а ну давай в сукина сына! За Калеба Страттона!

— За Калеба Страттона!

Щелкнули тетивы. Один болт угодил Коегоорну в грудь, второй — в бедро, третий в ключицу. Фельдмаршал Нильфгаардской империи перевернулся на спину, повалился в жидкое месиво, горец и топь поддались под его тяжестью. «Кто, — успел он еще подумать, — такой этот Калеб Страттон? Никогда в жизни не слышал ни о каком Калебе…»

Мутная, густая, кроваво-грязная вода речки Хотли сомкнулась над его головой и ворвалась в легкие.

Она вышла из палатки, чтобы глотнуть свежего воздуха. И тут увидела его, сидевшего на земле возле скамейки кузнеца.

— Ярре!

Он поднял на нее глаза. В глазах была пустота.

— Иоля? — спросил он, с трудом шевеля пересохшими губами. — Откуда ты…

— Во вопросик! — тут же перебила она. — Лучше скажи, откуда ты здесь взялся?

— Мы принесли нашего командира… Воеводу Бронибора… Раненого…

— Ты тоже ранен. А ну покажи руку. О богиня! Ты же изойдешь кровью, парень!

Ярре глядел на нее, а Иоля вдруг усомнилась в том, что он ее видит.

— Идет бой, — сказал юноша, слегка постукивая зубами. — Надо стоять стеной… Сомкнув ряды. Легко раненные должны носить в лазарет… раненных тяжело. Приказ.

— Покажи, говорю, руку.

Ярре коротко взвыл, зубы принялись отбивать дикое стаккато. Иоля поморщилась.

— Ого-го. Скверно это выглядит… Ох, Ярре, Ярре… Вот увидишь, матушка Нэннеке будет недовольна… Пошли со мной.

Она заметила, как он побледнел, когда увидел, когда почувствовал висящую под полотном палатки вонь. Покачнулся. Она поддержала его. Видела, что он смотрит на залитый кровью стол. На лежащего там человека. На хирурга, маленького низушка, который вдруг подпрыгнул, затопал ногами, грубо выругался и бросил на землю скальпель.

— Черт! Курва! Почему? Зачем все так? Кому это нужно?

Никто ему не ответил.

— Кто это был?

— Воевода Бронибор, — еле слышно пояснил Ярре, глядя вперед пустыми глазами. — Наш командир… Мы стояли твердо в строю… Приказ. Как стена. А Мэльфи убили…

— Господин Русти, — попросила Иоля. — Этот парень — мой знакомый… Он ранен…

— На ногах держится, — холодно бросил хирург. — А тут один почти умирающий ждет трепанации. Здесь никакие знакомства не имеют значения…

В этот момент Ярре с большим чувством драматизма ситуации потерял сознание и повалился на глинобитный пол. Низушек фыркнул.

— Ну хорошо. На стол его, — скомандовал он. — Ого, неплохо разделали руку. На чем это, интересно, держится? Пожалуй, на рукаве? Жгут, Иоля! Тугой! И не вздумай плакать! Шани — пилу.

Пила с отвратительным скрежетом вгрызалась в кость выше локтевого сустава. Ярре очнулся и заревел. Ужасно, но коротко… Потому что, когда кость поддалась, он тут же снова потерял сознание.