Ведьма в Царьграде

Княгиня жестом отпустила Сфирьку, но сама призадумалась. Она уже не единожды гонцов за Малфридой отправляла, но те возвращались ни с чем – лишь руками разводили. Поэтому Ольга и послала за чародейкой Свенельда. Понимала, что не в радость ему ездить туда, где былая суложь его живет, – и счастливо живет, в ладу с мужем, все это знали. Да и казалось порой Ольге, что не остыли чувства к ведьме у ее верного Свенельда. И все же отправила… Может, хотела в очередной раз убедиться, что даже чары Малфриды не отвлекут от нее самой пригожего варяга? Хорошо знать, что тебя кто-то любит столь долго и преданно. От этого любой бабе жизнь ярче кажется. И сколько бы Ольга ни уверяла себя, что нет ей дела до переживаний Свенельда, а ведь будто испытывала его всякий раз. Хотя самой себе давно дала зарок: как бы ни был хорош, прославлен и предан Свенельд, для нее он лишь подданный. Она его сама возвысила, считается с его словом, однако о большем пусть и не мечтает. Ольга сама с этой мыслью свыклась. Даже когда-то бившееся в присутствии Свенельда глупое сердце… поумнело, что ли? Или сама она уже стала так стара, что обычные людские страсти ее уже не тревожат? Ибо живет Ольга давно, Свенельд еще и не родился, когда она княгиней при Игоре стала. А все цветет, любо в зеркало полированное на себя глянуть, любо наряды примерять, уборами драгоценными себя украшать. Ну да то все живая вода чародейская. А вот ум у княгини уже бабы пожившей. Ее взглядами любовными не смутишь. Ибо она – государыня. А Свенельд – ее верный человек, с которым и посоветоваться не помешает, и поручение особое дать. Поэтому Ольга решила, что именно Свенельд ее в далекую Византию сопровождать будет. Как и Малфрида. Без верной и сильной ведьмы Ольга как-то опасалась в такие дали заморские отправляться.

Но согласится ли та? За годы общения с ведьмой они сблизились, порой даже просто болтали о всяком – как простые бабы у колодца. Но простыми обе не были. И Ольга понимала – пусть Малфрида и своевольна, пусть дика и непредсказуема, но все же как ни погляди – подруга. А иметь подругой столь сильную чародейку Ольге ох как выгодно было! И за какое бы дело княгиня ни бралась – ездила ли по градам и весям земли своей, подчиняла ли где кнутом, а где пряником князей удельных, вводила ли вместо исстари принятого на Руси полюдья установленные уроки[32], повелевала ли дань свозить на погосты[33] ею обозначенные, правду[34] единую вводила ли по всей Руси, – всегда перво-наперво просила Малфриду поворожить, подсказать, поколдовать, а где и чары навести на непокорных, постращать кого мороком-наваждением, чтобы опасались и слова сказать против указов Ольги не посмели. И Малфрида никогда ей не отказывала, всегда помощницей верной была. Конечно, не везде она Ольгу сопровождала, в тот же Новгород никакими силами было ее не заманить, да и вообще о северных землях Руси Малфрида и слышать не хотела. Но все равно она немало помощи княгине своей оказала. А люди на Руси, видя, как мудрая княгиня с ведьмой своей советуется, давно решили – если нужна она княгине, то уж ладно. И хоть по-прежнему чародейку недолюбливали и побаивались, однако уже никто тронуть ее не смел. Ведь самой правительницы ведьма!

Вот и теперь Ольга надеялась на помощь Малфриды в дальней поездке. Ранее Русь с Византией только через силу оружия говорила, ныне же Ольге хотелось поехать мирно, как ездят друг к другу правители иных стран. Она желала показать свою державу не только дикой территорией варваров, где каждый второй колдун и дикарь, как о землях Руси поговаривали, а выказать страной, какая ни в чем иным державам не уступит.

Этой мыслью увлек Ольгу живший в ее тереме священник Григорий. Правда, он надеялся, что Ольга, побывав в Византии, перво-наперво подумает о крещении. Он порой так и говорил княгине: крестись, познай величие Господа, какого признали все народы христианские, стань в один уровень с владыками мировыми. И хоть Ольга обычно на такие речи отмалчивалась, мысль та давно ей по сердцу пришлась. Стать вровень! Да уж давно пора. Вон какая держава под ее рукой, а ее послов даже не зовут к иным иноземным дворам, гости иностранные не спешат трону ее поклониться.