Ведьма в Царьграде

Какой–то звук стал слабо проникать в ее сознание. Ольга еле сообразила, что это плавный напев дудочки, простой русской сопилки, на которой кто–то играл под ее окошком. Эти звуки успокоили, но и разжалобили. Домой вдруг так захотелось, на Русь… Чтобы и в помине не было никакой Византии, где ей надо решать столько вопросов, но она не решает, потому что хочет охранить своих… которые предали.

— Да кто же это так душу надрывает! — все же прорезался сквозь ком в горле голос Ольги — хриплый, глухой, ломающийся.

Она поднялась и медленно, тяжело подошла к окну. Пошатывалась, как будто и не пила все эти годы дарящую молодость живую и мертвую воду, словно этот доносившийся отовсюду звон колоколов развеял чары воды и Ольга вмиг превратилась в древнюю старуху, которой уже много лет… Бабками таких на Руси кличут.

Но она по–прежнему оставалась статной и молодой, ее пунцовые гордые губы алели, шея была высокой и гладкой, чело — без единой морщинки. Такой и увидел ее волхв Коста, сидевший на ступеньках крыльца и наигрывавший на сопилке плавный русский напев, который не могли заглушить и многоголосые колокола огромного Царьграда.

Правда, при виде княгини Коста перестал играть, поглядел вопросительно. Что ж, он ведун, ему положено ведать. И он подошел к окошку еще до того, как княгиня поманила. Она же склонилась к нему так низко, что ее длинные русые косы свесились, почти коснувшись его лица.

— Коста, если ты мне как чародей понадобишься… сможешь помочь?

Он кивнул.

— Я силу свою таю и коплю. Что угодно госпоже?

— Будь рядом. В любой миг покличу.

Сама же позвала Сфирьку, какой все не мог налюбоваться на своего сирийского скакуна. Но Ольга приказала — хватит дурнем маяться! Отправляйся сменить Свенельда, да передай воеводе, что княгиня срочно видеть его желает.

Да, Свенельд — ее воевода и советчик верный. Она его за это и ценит. А то, что переспал с Малфридой… С него не убудет. И как служил Ольге ранее, так и будет служить. Малфрида же иное дело. Она своевольна, упряма, дерзка, с ней трудно.

Ольга не понимала, что ее злость к колдунье сейчас сродни обычной женской ревности, когда прежде всего винят в измене соперницу, а не мужчину. Поэтому для себя княгиня просто решила: если Малфрида так легко ее предала, то и она не станет рушить свои государственные планы ради какой–то темной твари… как говорил о ведьме Полиевкт. А ведь он предупреждал княгиню, что беда будет, если дьяволицу при себе оставит.

Про Косту же Полиевкт ничего не знал.

Когда на подворье прибыл Свенельд, Ольги уже не было в предместье Святого Мамы. Спросил где — ответили: отправилась со своими спутницами в собор Святой Софии. Это подивило Свенельда. Неужто Ольга сдалась на уговоры церковников? Неужто все эти речи об истинности христианской веры и ее привлекли?

Но отчего–то на душе варяга было неспокойно. Ждал Ольгу — той все не было. Уже и колокола отзвонили, и вечер стал наползать лиловыми отсветами. Свенельд ожидал княгиню, раздумывая, зачем та позвала, а сама ушла, так и не дождавшись? Не случилось бы чего.

А еще было неприятно от шуточек, какими его выпроваживал с «Оскаленного» Сфирька. Мол, хорошо варягу тут с милкой–ладушкой тешиться, а службу при княгине все одно нести надо. Свенельд знал, что Сфирька болтлив и хитер. Ну, что болтлив, это понятно. Ведь был же с утра на ладье, наверняка узнал, что они с Малфридой этой ночью любились, вот и успел разболтать всякому. Ольге наверняка. А это уже хитрость Сфирьки, который не откажет себе в удовольствии очернить в глазах княгинюшки верного ей варяга. Но вот как Ольга отреагирует? С одной стороны, Свенельд давно сжился, что княгиня холодна к нему, и то, что он с ведьмой сошелся, Ольге должно быть без разницы. Но без разницы ли? Да и кто их, этих баб, поймет?

За Малфриду было тревожно. Ведьма–то она в ведьминой силе, пока с мужиком бабой обычной не станет. И хоть в христианском граде чары Малфриды были не так и велики, но все же их было достаточно, чтобы напугать преследователей. Вон сколько шуму было, когда Малфриду корежило во Влахернском храме, и хоть напуганы все были, но каждый день стекались на набережную, желая на страшилище это поглядеть. Кричали, кулаками грозили, а как только полог ведьминой палатки приподнимался — разбегались, из–за углов робко выглядывали. Даже люди патриарха не сильно–то и рвались взять ведьму. Хотели бы всерьез, давно бы схватили, и Свенельд с охранниками не отстоял бы чародейку. Это варяг давно понял. Зато сегодня видел, как быстро и с охотой уплыли кружившие все это время неподалеку от «Оскаленного» лодки со священниками и стражами. Видать, Малфрида была права и приказ оставить ее получили из Палатия. Она–то умница, все правильно предугадала. Умница, да и любовница сладкая… И все же Свенельд сожалел о том, что сделал. И Малфриду сил лишил… и, похоже, Ольге это не понравилось.

При последней мысли варяг заметил, что улыбается.

Уже совсем стемнело, когда Свенельд увидел идущего по улице священника Григория. Варяг вышел ему навстречу, загородил дорогу.

— Ты сопровождал княгиню в храм Софии?