Ведьма в Царьграде

Григорий опять открыл рот, но снова смолчал, бросив взгляд на ранее предостерегшего его юношу. Ибо тот уловил, что Григорий хочет вмешаться. Но на этот раз это заметил и Константин. Темные глаза императора под густыми бровями гневно сверкнули.

– Я вижу, благородный Иоанн Цимисхий, что вы сами хотели бы общаться с нашим гостем, раз вам отказывает выдержка в нашем присутствии.

Но за молодого человека вступился Никифор Фока. Сказал, что, дескать, пусть августейший не будет строг к молодости его племянника, ибо все они должны понимать, что проживший столько лет среди варваров священник Григорий утратил привычные среди ромеев манеры, а Иоанн просто хочет упредить, чтобы тот не оскорбил случайным жестом или словом богоданного императора.

– У меня и в мыслях не было ничего подобного, – осмелился подать голос Григорий. – Но я был бы плохим подданным наивысочайшего, если бы оставил его в заблуждении относительно планов архонтессы Ольги. Не только выразить ему свое почтение прибыла она сюда, преодолев опасности пути и бурное море, не только интересом к истинной вере вызвана ее поездка. Моя госпожа намеревается миром подтвердить тот договор, какой ранее был уложен силой оружия. И это проявление ее добрых намерений, желание избежать новой войны, ибо на Руси многие недовольны, что в последнее время Византия не спешит выплачивать Руси дань, какую обещала по договору с Игорем Киевским.

То были дерзкие слова, Григорий это понимал, как и понимал, что он вызовет недовольство автократора[106], однако не хотел оставлять его в заблуждении.

– Так Ольга не помышляет о христианстве? – задал вопрос патриарх Полиевкт.

– Я бы так не сказал. Она мудрая женщина и много расспрашивала меня о вере, однако окончательного решения еще не приняла. И все же я очень надеюсь, что влияние и мощь империи будут восприняты ею как данность жизни народа, познавшего Бога, когда на него проливается великая милость нашего Создателя.

– А Русь настолько ужасна? – спросил император Константин. – Погрязшая в язычестве, в неверии, в глуши своих дикий степей и лесов?

Григорий помедлил, прежде чем ответить. Что ж, Русь действительно дикая страна, но не настолько, как можно представить отсюда, из сверкающих чертогов Палатия. Ибо при госпоже его Ольге Русь сильно изменилась в лучшую сторону: прекратились войны внутри державы, жилища стали строить не только как убежища, но уже с намеком на красоту и уют. Наладилась и торговля, сглаживаются различия в говорах, люди начали лучше понимать друг друга, подчиняться единой правде – так на Руси называют основной закон. И все же, несмотря на все успехи правления Ольги, ее страна по-прежнему разъединена. Григорий видит причину этого в том, что каждое племя русов еще поклоняется своему божеству. Кто почитает Даждьбога солнечного – в основном это земледельческие племена, кто Велеса, покровителя богатства, – его особенно чтут в градах, где идет торговля; воинство же возвеличило громовержца Перуна, и этот бог ныне особенно велик, так как воины на Руси считаются лучшими мужами. А вот на окраинах, в глухих селениях, по-прежнему поклоняются идолу, какой воплощает в себе Рода – создателя людей и кровного родства, заботящегося о том, чтобы в любую годину люди держались вместе, переживая лихолетье. Есть и другие боги, и, пока славяне будут почитать их и приносить им жертвы, они не только останутся в невежестве и разобщенности, но никогда не станут единым государством. Вот в этом и убеждал Григорий свою госпожу, ибо она умна и практична, а он надеется заинтересовать ее принять христианство, потому что уверен, что, войдя в купель, она получит милость и благодать от Господа, проникнется к Нему всей душой. И если подобное случится, то кто знает, может, Ольга Русская и станет однажды подобно Святой Елене[107] поборницей веры настолько, что даже люди ее крестятся, и тогда над варварской Русью воссияет на века свет истинной веры.

Константин слушал Григория, не перебивая. Этому багрянородному наследнику империи[108], столько лет отстраненному от престола при временщиках, долгое время приходилось утешаться занятиями науками. Отсюда было и его стремление узнать побольше об иных краях. И сейчас, слушая прибывшего откуда-то с конца света Григория, он испытывал неподдельный интерес, в то время как другие присутствовавшие уже проявляли нетерпение. Наконец Никифор Фока не сдержался и спросил: если Русью сейчас правит женщина, то достаточно ли она уделяет внимания русскому воинству, ибо им необходимо заняться вербовкой варягов, какие всегда приходили с Руси. Или через земли Руси – подсказал его племянник Иоанн Цимисхий. Григорий заметил, что уже упомянул, что витязи на Руси всегда считались лучшими людьми, и это стало особенно важно сейчас, когда вырос и встал во главе войск сын Ольги Святослав. Он еще молод, но уже понятно, что это будет великий воитель. А вот куда он направит свои отряды – это еще надо предугадать.

– В ваших словах кроется угроза? – Никифор Фока нахмурился.