Ведьма в Царьграде

И потянулись дни чародейки на острове. Ей сказали, что остров этот, носивший греческое название Принкипос[139], не особо большой, но и не малый, тем не менее был самым крупным среди расположенных в водах Пропонтиды Принцевых островов. На его вершине располагался Свято-Георгиев монастырь, куда ходил на службы Исаиа, были тут еще несколько монастырей – из светлого камня, с глухими оградами. Проживавшие там монахи редко выходили за пределы обителей, проводя дни в молитвах, трудах, переписывая святоотческие книги, чтобы приумножать и распространять божественную премудрость. Малфрида не ходила в том направлении. Изо дня в день она отправлялась в дальние пределы острова, бродила в монашеском одеянии под соснами или спускалась к воде. Берега в основном были обрывистые, но все же она нашла песчаную косу, где так приятно было войти по щиколотку в воду, наслаждаться ее ласковыми наплывами, смотреть на отдаленные берега, где высились прекрасные дворцы и храмы. Малфрида видела проплывающие мимо большие корабли, смотрела на множество рыбачьих суденышек. Рыбы тут водилось превеликое множество, ее можно было рассмотреть сквозь прозрачную воду. И хотя стояла удушающая жара, Малфрида нашла, что ей тут нравится. Только бы о монастырях не думать – близость священников и церквей все еще вызывала в ней содрогание. Зато когда опускались быстрые южные сумерки, ведьма могла скинуть с себя одежду, войти в воду, насладиться тем, как легко держит ее тело на плаву соленая вода Мраморного моря. Малфрида смеялась в темноте, плескалась и думала, что в жизни есть немало радостей помимо чародейства. Просто она как-то не привыкла жить без чар.

Освежившись, она возвращалась к хижине отшельника, вела с ним разговоры. Такое получалось не всегда – один раз в неделю к почитаемому старцу Евсевию приходили люди, просители, которые рассчитывали получить от него ответы на волнующие их вопросы, надеялись на его помощь.

Он выходил к людям, провозглашая: «Христос воскрес!»

Они отвечали: «Воистину воскрес!», а потом опускались на колени и просили у бывшего волхва благословения.

Малфриде непривычно было на это смотреть. Затаившись в зарослях, она внимательно наблюдала за происходящим. Видела, как просители сидели на земле, ожидая, когда их позовет Никлот, которого они величали святым старцем. Для Малфриды же он оставался великим кудесником. Пусть Никлот и говорил, что после крещения чародейская вода его не берет, пусть уверял, что только часть дарований осталась при нем, но все же они были, и христиане считали их чудотворными. Вот и сходились к нему, прибывали даже издалека. Раньше Малфрида и представить не могла, чтобы великий Никлот нисходил ко всякому. А тут… Разные тут были люди – хромые, скрюченные, одноногие; приходили и женщины с изможденными лицами, некоторые с детьми на руках, кашляющие отроки, воины с повязками на теле. И Никлот-Евсевий принимал каждого. Один раз Малфрида видела, как в келью занесли на носилках неподвижного человека, а потом он появился сам, шел с блаженной улыбкой, еще покачиваясь, опираясь на плечи принесших его, но прямо-таки светился от счастья.

После приема паломников Малфрида не решалась побеспокоить Никлота. Он садился на лавке подле грубой стены хижины, вид у него был такой спокойный и счастливый, что казалось кощунством тревожить его. Но он заметил нерешительно стоявшую в стороне чародейку, жестом велел приблизиться.

– Сегодня у меня был хороший день, Малфрида. Я молился, я просил Всевышнего исполнить чудо – и Он отозвался на мои мольбы.

– Ты слывешь тут святым чудотворцем, Никлот, – задумчиво произнесла ведьма. – Ответь же мне, ты слышишь Господа, когда он обращается к тебе?

– Нет, я не слышу, – улыбнулся монах, – но знаю. Подобный ответ не удовлетворил Малфрид у.

– Ты только и делаешь, что ссылаешься на своего Бога. А разве сам ты уже ничего не можешь? Ну, я имею в виду, без молитв.

По спокойному, умиротворенному лицу Никлота прошла легкая улыбка. Малфрида до сих пор не могла свыкнуться с тем, что его лицо, пусть и сильно испещренное морщинами, стало таким живым и открытым, без былой величавой отстраненности.

– Я ведь говорил, что, когда уверовал, мне была дана Божья милость сохранить некие мои дарования. Человек все же – великое творение Божье, и каждый имеет свои возможности, свой дар. Но если ставишь перед собой непростую задачу, если хочешь исполнить нечто непривычное в миру, нужна помощь свыше.

Малфрида насмешливо хмыкнула.

– А вот я знавала людей, которые многого добивались, рассчитывая только на свои силы.