Ведьма в большом городе

— Так, ваше благородие, вчерась заместитель начальника секретаря второго помощника главы герцогской стражи изволили пожертвовать бедным лесным труженикам свой новый камзол золотого шитья с перламутровыми пуговицами!

— Да ты что, Кривой? Оставь этот попугайский наряд себе, на Хэлоуин наденешь! Люди к бабушке направляются… Старушку удар хватит, если они заявятся к ней в таком экстравагантном прикиде.

— А давайте отдадим ему куртку Фибаса, она совсем новая, его вчера очень кстати прикончили в перестрелке, пусть его на другом берегу Арра встретят юные девы.

Кривой прижал руки к груди и зашептал с очень серьезным и печальным лицом:

— Не извольте беспокоиться, выстрел пришелся в голову, курточка не пострадала.

Откуда-то с задних рядов извлекли действительно почти новую темно-зеленую куртку и торжественно, с поклоном вручили ее Миросу.

Я поблагодарила наших новых знакомых за теплый прием, пора было и честь знать, ведь разбойничья благосклонность субстанция весьма переменчивая.

— Прощайте, доблестные господа! Обратно пойдем через ваш лес! До новых встреч!

Разбойники повскакивали на своих лошадей и с гиканьем помчались в лес, а мы с Миросом поспешили вперед снова пешком.

Честно говоря, никак не ожидала, что жуткие и страшные разбойники Тёмного леса окажутся такими милыми ребятами.

Глава 2

Некоторое время мы шагали молча, переваривая всё случившееся. Солнце клонилось к закату.

— Впереди виднеется рощица. Там мы с вами, ваша светлость, поужинаем и заночуем.

— Какая я тебе светлость? — возмутилась я. — После того как я на твоих глазах развлекала толпу разбойников как заправский циркач, можешь звать меня просто Ива, как зовут меня близкие друзья.

— А да, кстати, ваша све…

— Ива!

— Да… — он вздохнул и продолжил, — Ива, как вы…

— Ты!

— Что я? — брови Мироса поползли вверх.

— Не ты, а я.

— Вы…

— Да не называй ты меня уже на «вы», пожалуйста! Ива, ты! — и я решительно подала ему руку для пожатия.

— Очень приятно с тобой познакомиться, Ива! — Мирос очень осторожно пожал мою руку кончиками пальцев, будто боялся раздавить.

— Ну так что ты хотел спросить?

— Объясни-ка мне пожалуйста, откуда у благовоспитанной дочери герцога такие необычные навыки? Ты так ловко извлекаешь предметы из воздуха и из чужих карманов, что любой воришка обзавидуется. Этому обучают в ваших Академиях?

— Нет, — рассмеялась я, — необходимость обостряет разум. Нас в Академии на ночь запирали в спальнях, и чтобы оттуда выбраться, нужно было открыть замки на дверях, а зачарованный универсальный ключ всегда висел у кастелянши на шее. Нам нужно было каждый вечер после обхода подменить ей ключ на похожий, а утром, в начале каждого ее рабочего дня вернуть ей на шею колдовской универсальный. Причем делать это надо было быстро и незаметно.

— А почему нельзя было это сделать при помощи магии? Вас же учат таким штукам в Академии?

— Нет, Мирос, не получится. — я покачала головой. — Там кругом глушилки. Академия — древнейшее учебное заведение, и если бы там можно было колдовать сколько хочешь, то студентки разнесли бы ее давно по кирпичикам!

— И что?

— Что что?

— Ну, ты так ни разу и не попалась?

— Прежде чем переходить к практике, я знаешь сколько тренировалась? Всё лето я вытаскивала мелкие предметы у родных, слуг и даже один раз свистнула у посла из Круксландии медальон с портретом. На самом деле, с двумя портретами дам: слева был портрет, подписанный «Моя возлюбленная супруга», а справа «Моя возлюбленная». Как ты можешь догадаться, женщины были на портретах разные.

— И что посол?

— А ничего. Шум он, понятное дело, поднимать не стал, но неделю ходил с озабоченным лицом по замку и у всех спрашивал, не находили ли они блестящий предмет золотистого цвета овальной формы на цепочке из металла, похожего на золото, но не золото и никакой ценности не представляет. А вот если бы ему кто-то этот предмет вернул, то было бы славно.

— И нашли?

— Никто кроме него не искал. Но всем так надоел уже этот посол со своими тихими вопросами и печальными вздохами, что я вернула ему медальон.

— Подбросила?

— Подвесила.

— В смысле?

— Ну вернула туда, где взяла — на шею.

Увлеченные беседой, мы и не заметили, как дошли до рощицы. Под большим дубом на мягкой траве мы и расположились. Поужинали пирогом, состряпанным Араньей для любимого жениха, запили водой из фляжки и легли спать.

Утром я спросила у Мироса:

— Долго нам еще идти?

— К вечеру будем на месте.

Солнце перевалило за полдень, но еще сильно припекало. Очень хотелось пить, вода во фляге закончилась. Мы шли степью по еле заметной дороге, заросшей жесткой травой. Всё было припорошено горячей серо-желтой пылью, пыль скрипела на зубах и набивалась в нос.

Вести беседы в такой ситуации не было никакого желания, поэтому шли молча. Вдруг Мирос замер и поднял указательный палец вверх.

— Что там еще, Мирос? — я запрокинула голову вверх, но кроме безмерной синевы неба ничего не увидела — ни облачка.

— Тихо!

Я замолчала и стала прислушиваться. До моего слуха долетел тихий рокот, переходящий в журчание. Вода? Ну наконец-то, хвала богам!