Ведьма отмщения

Идиот! Надо же было так надраться вчера! И к Маше еще собирался, раны зализывать! Да она его на порог не пустит уже за одно то, что изо рта разит, а рожа как у алкаша заправского, с синяками под глазами, с глубокими морщинами вокруг рта, с сероватым цветом щек.

Идиот!

На негнущихся ногах он вернулся к своему кабинету и едва не застонал вслух, обнаружив у двери маетно слоняющегося Михаила – брата Маши.

– Здрасте, Игорь Алексеевич, – закивал, пытаясь улыбнуться, Миша.

– Здравствуйте, – кивнул Шпагин. – Вы ко мне?

– Да, да, к вам.

– Захотите, – проговорил Шпагин и, старательно выдыхая в сторону, пропустил Мишу впереди себя в кабинет.

Он сел за стол, молча указал тому на стул. И уставился на парня.

Какими же они были разными – брат и сестра. И внешне, и внутренне. Маша красивая, тонкая в кости, чистая, открытая, сильная. А этот увалень – с сальной башкой, безвольно повисшими плечами, тусклыми бесцветными глазами, вечно влажными ладонями. Шпагин именно из этих соображений не пожал тому сейчас руку, боялся, что снова стошнит.

Чего вот приперся, спрашивается? Возмездия жаждет? Так его отец отказался заводить дело на собственную дочь. Хочет побольнее наказать свою вероломную подругу? Так надо было знать, кого замуж звать. И к тому же к этой сладкой парочке – Лидочке и Сергею – у пострадавшего тоже не было никаких претензий. Деньги все были целы, к чему суета?

Чего тогда пришел? Чего глазками по кабинету шарит? Чего хочет?!

Может, послать его, куда подальше? Сослаться на занятость и послать?

– Слушаю вас, Михаил, – отогнал прочь несбыточные мечты Шпагин. – Цель вашего визита? Все вроде бы уже решено. Компенсацию за моральный урон хотите?

– Зачем вы так?! – возмутился Михаил и даже вяло опущенные плечи свои расправил. – Я по делу!

– Да ну? – Шпагин дышал в сторону.

– Да, по делу!

– И что за дело?

– Машка пропала!

– Откуда пропала?

То, что Маша вернулась домой, наняв отцу сиделку, Шпагин знал еще вчера. Узнал от него же, от Михаила. Тот скулил и жаловался в телефон, что сестрица их кинула и сбежала от трудностей.

Неужели по этой самой причине решил на нее жалобу накатать? Обалдеть!

– Не пропала она никуда, Михаил, – увещевательным тоном, как педагог подростку, пояснил Шпагин. – Она уехала от вас прямиком к себе домой. Дома она, Михаил. Вчера я заходил к ней вечером. Она как раз душ приняла.

– И че? – скривился Михаил, и спина его снова сгорбилась.

– Ничего, поговорили. А потом…

– И че потом?

В неприятных водянистых глазках Михаила появилось что-то скабрезное, и Шпагин ему едва по физиономии не съездил. Понял, понял, куда клонит этот придурок.

– А ничего. Выставила меня ваша сестра, Михаил. Просто взяла и выставила.

– А ты че хотел? Чтобы она с тобой после душа…

И тут Машкин брат вдруг вильнул бедрами, и, конечно, Шпагину пришлось ему дать в морду, правда, ограничился пощечиной.

– Еще одна мерзость в ее адрес, сломаю нос, Миша, – пообещал Шпагин, тяжело дыша. Привставать со стула, дотягиваться до Мишки над столом и еще при этом стараться не уронить себя оказалось очень непросто. – Она самый чистый, самый хороший человек…

– Не стану спорить, – вдруг покладисто отозвался брат, потирая щеку. – Машка хорошая… Так во сколько ты был у нее?

– Не помню точно. Что-то около одиннадцати. А что?

– Долго пробыл?

– Нет. Может, минут пять, десять от силы. Говорю же, выставила она меня. – Шпагин поставила локоток на стол, оперся о кулак щекой, сплюснул ее так, что глаз закрылся, и простонал: – А я так ее… Нравится она мне, одним словом, Миша. Очень нравится. А она меня выгнала.

– И ты пошел и нажрался? – предположил Михаил и выразительно втянул носом воздух.

– Типа того.

– А к Машке после тебя кто-то ворвался, избил ее, перевернул вверх дном всю квартиру и потом увез куда-то, – закончил на плаксивой волне Михаил.

– Как это?? – Шпагин сел прямо, с грохотом уронив на стол кулаки. – Что значит, увез куда-то? Что значит, избил? Ты чего такое говоришь?!

– Я тебе с порога говорю, что Машка пропала! – повысил голос Миша и укоризненно покачал головой. – А у тебя, видимо, башка трещит, раз ты ничего не соображаешь.

– Трещит, – согласно кивнул Шпагин, невидяще осматривая все вокруг. – Не соображаю… А как ты?.. Как ты об этом узнал?

– Мне позвонила Машкина соседка. Что живет напротив. У Машки дверь утром оказалась открытой. Она толкнула ее, позвала, никого. Она перепугалась, убийство Зои еще никто не забыл. Позвала еще кого-то на помощь. Они вошли, а там все вверх дном, посуда побита. И кровь… Много крови, Игорь! – и Мишка вдруг заплакал. – Если эта падла что-то с Машкой… Если так же, как с отцом… Я ее собственными руками задушу!! И мне плевать, чья кровь в ней течет, понятно?!

– Господи… Господи, Господи!! – Шпагин судорожно принялся хватать предметы, разбросанные по столу, нащупал авторучку, впился ее кончиком в заветную щербинку, грубо ковырнул. – Кто-то что-то слышал?! Полицию вызывали?!

– Нет, я не разрешил. Я пошел к соседям, что снизу. Они и рассказали, что в полдвенадцатого ночи что-то сильно громыхало наверху. И будто Маша кричала.