Ведьма отмщения

– Миша, я позвонила своей знакомой. Та через своих знакомых свела меня по телефону с хорошей женщиной. Она занимается уже много лет тем, что ухаживает за больными стариками. Очень ответственная и порядочная дама.

– И что?! Я платить ей, что ли, должен?! – возмутился Миша.

Машка в роли сиделки обходилась совершенно бесплатно. Как раз наоборот! Она покупала продукты, заплатила за два месяца вперед за квартиру и купила старику что-то из одежды. Все так здорово сложилось, и тут бац – какая-то сиделка!

– Платить сиделке, Миша, буду я.

Маша в изнеможении закатила глаза. Нет, брата ничто уже не изменит. Он таков, каков есть. Она бы, может, и потерпела, не попадись он ей сегодня на элементарном воровстве. Пока она чистила картошку, он слазил к ней в сумочку и утащил сотню долларов. А ее тоже угораздило именно в этот момент вспомнить, что оставила мобильник в сумочке, и рвануть в прихожую прямо с ножом в одной руке и с картофелиной в другой. Вышла из-за угла, а братец ее сумочку обыскивает.

Так сделалось противно! Она резко ретировалась, благо он ее не заметил, а то бы свой конфуз тут же обставил гневом. У нее сил совершенно не осталось, тем более на всяческие разборки с братом.

Сотни ей, что ли, жалко? У нее полон кошелек бабла! У него и так жизнь не задалась, и так все навалилось, тут она еще со своей вечной жадностью!

Так бы стал верещать Мишаня, полыхая праведной обидой. А она бы через десять минут и впрямь себя гадиной посчитала.

Отец сегодня тоже учудил. Видимо, в знак благодарности ей за заботу вдруг заявил, что его младшая дочь гораздо интереснее, чем она. Здорово, правда?

Нет, пора было удирать отсюда. Пора было возвращаться домой.

Утром позвонил Володя и сказал, что вывез все свои вещи, включая кое-что из бытовой техники. Интересно, старенький приемник, работающий от батареек, он ей оставил? Что-то подсказывало ей, что бывший муж это вот самое «кое-что» воспринимал иначе, чем она.

И она срочно нашла сиделку отцу. Сговорилась в цене. И теперь решила…

– Драпаешь, предательница?! – Мишка обиженно засопел, кивнул в сторону спальни отца. – А меня один на один с этим старым развратником оставляешь?! Мне же с ним говорить теперь не о чем!

– Не говори. – Маша сняла домашние тапочки, сунула их под тумбочку, обула туфли, надела твидовый пиджак, застегнулась на все пуговицы. – Сиделка им займется. А ты… Ты пойди поработай, Мишаня. Лучшее средство от депрессии, поверь.

– Ага! Сама-то в отпуске! Умная какая! Лучше бы… – он вдруг с силой стиснул зубы, шумно задышал и выпалил через минуту: – Лучше бы та чокнутая тебе башку проломила, чем отцу! Проку от тебя здоровой, Матрешка?! Убирайся!!!

Честно?

Пока спускалась по лестнице вниз, невольно порадовалась за беспутную Лидочку, которой не досталось такое счастье. Подумала, что Господь смилостивился и спас ее заблудшую душу. Может, что и выйдет у нее с ее бывшим художником? Может, и получится счастье?..

Глава 19

– Съехала, съехала давно, проститутка поганая!

Из соседней квартиры на Сергея смотрело существо, сильно смахивающее на мелкую злобную собачонку. Даже морда, показалось, будто в шерсти. Хотя вряд ли. Это его художественное «я» вдруг снова заявило о себе и дорисовало портрет.

– Куда съехала? – спросил он, не улыбнувшись.

Прежде он всегда улыбался в этом дворе, в этом подъезде, на этой лестничной клетке. Кого бы ни встретил! Всем подряд. Виноватым себя чувствовал из-за Лидочки? Пытался как-то загладить? Заискивал, рассчитывая на снисхождение?

Какой бред! Кому это надо? Кому нужна Лидочка, о ее существовании забудут тут через месяц. Кому нужен он со своим подхалимским оскалом?

Куда же она подевалась-то? Три дня назад виделись, ее пустили к нему на десять минут. Она ничего не говорила такого, что съехала, что уехать собралась.

Сергей вышел на улицу, привалился к подъездной двери. Глянул по сторонам. Лето наступало на пятки весне, промчавшейся слишком стремительно. Слишком незаметно. Казалось, еще от снега город не очистился, а уже сирень цветет. Кисти набухли под солнцем, потом дождь их разметал, раскудрявил, от аромата – милого, старомодного, запомнившегося по рижскому парфюму – щипало в носу и в глазах. Мама любила этот запах, и бабушка. И Лидочка, когда еще была юной, несмышленой и не такой алчной до денег, тоже любила этот запах.

– Аромат весны, любви и надежды, – часто повторяла она, мазюкая пальчиком за ушками. – Ах, так бы всю жизнь…

Весна была, весна пахла зеленью, сиренью, нагревшейся на солнце пылью, но вот ни любви, ни надежды в его жизни не было. Паршиво!

Сергей со вздохом оттолкнулся от двери, побрел по улице. Сел в автобус, не в тот, который ему был нужен, а в первый, что подъехал. Встал на задней площадке. Осмотрел салон.