Ведьма и тьма

Тадыба попытался что-то сказать, но ромей еще сильнее сжал его плечо. И увидел, как Волк подался прочь. Не хотел иметь дела с крещеным. Калокиру следовало это учесть.

– Я давно не молюсь, ромей, – проворчал Тадыба. – Христиане нас побили, так с чего мне их Бога восхвалять?

Калокиру было все равно. Он был доволен, что упырь отступил. Но куда направился?

Во мраке он видел, как тот сошелся с кем-то из воинов. На расстоянии не распознать, с кем именно, все в шкурах, прячутся от ветра. Калокиру же следовало поспешить к Святославу, разубедить его, устыдить…

Он опоздал. Волк с закутанным воином уже входил в шатер. А Калокир оробел. Стыдно признаться, но струсил.

В тот вечер он впервые начал молиться. Забытые слова тяжело сходили с языка. Но если упыри недолюбливают христиан, он готов почитать Христа от всей души…

За ночь ветер разогнал тучи, и утро выдалось солнечным, ясным, теплым. Русы повеселели, поскидывали меха, смотрели, как играют блики солнца на воде, подставляли бородатые лица теплым лучам. За день солнце так нагрело Белобережье, что стало слышно, как трескается в лимане лед. А через несколько дней в море уже плавали рыхлые глыбы, вода поднялась, затопив берег, пришла пора смолить корабли и готовиться к походу.

По теплой поре воины стали собираться в путь. Брили бороды, подрезали отросшие космы, а то и голились начисто, чтобы избавиться от вшей. Над стоянкой плыл темный дым, когда кипятили смолу – конопатить суда, самые отчаянные из русов даже рискнули искупаться в море. Вода обжигала, но как же славно было после купания согреться на солнышке!

– И седмицы не пройдет, как сможем тронуться в путь, – радовались они.

Калокир тоже оживился. Скоро что-то решится, не будет больше этой мучительной неопределенности. Да и Святослав все чаще среди людей, веселый, строит планы, общается со всеми. Словно и не было той ночной беседы с упырем.

Но с теплом оживились и печенеги хана Куркутэ. Набег случился на рассвете, когда в стане русов большинство еще спали. И, как всегда, первым вышел против копченых бдительный Волк со своим отрядом. Правда, сразу же на подмогу поднял своих людей и воевода Вышата. Позже, когда все улеглось, воины говорили:

– А наш-то старый Вышата еще неплох!

«Старыми» русы называли опытных воевод, которые участвовали во многих сечах, но были еще в самом соку. Вышата же был известен не тем, что отважно бился, вдохновляя примером более молодых соратников, а тем, что наблюдал со стороны и давал верные указания. Но особой отвагой не отличался. Теперь же будто подменили Вышату! Сам вышел на печенегов, кидался на них, рыча, как дикий зверь. А как рубился! Казалось, и сталь чужая его не берет. Говорили, что посекли его сильно, но оправился он скорее, чем новый день настал. Словно припрятал где-то для себя чародейской воды, толковали между собой витязи.

Калокир же стал сторониться Вышату. Он понял, кого сделал упырем Волк. Вот и приглядывал за ним украдкой. Так и есть, на солнце Вышата не сидел, все больше под навесом таился, жаловался, что раны ноют, а как темнело, расхаживал по лагерю, смотрел на воев особым взглядом. Как-то подозвал одного из умелых кметей, отвел в сторону. А Калокир следом двинулся. Таился среди низких сосенок, догонять не собирался, но и из виду не терял, хотя непросто было следить за ними: ночь выдалась мглистая, туча то и дело лик половинчатого месяца укрывала. А как развиднелось, Калокир увидел Вышату и кметя. Они стояли на берегу моря, их силуэты четко вырисовывались на фоне блестевшей в лунном свете воды. Вроде как о чем-то беседовали, а потом Вышата приблизился к воину, обнял… Ну что тут подумаешь о них? Но Калокир не сомневался, что упырь Вышата укусил выбранного им дружинника. Тот даже как будто осел, а Вышата его поддержал. Потом воин поднялся и оба пошли прочь.

Калокир больше не следил за ними. Хотел поглядеть, что с укушенным завтра будет. А вроде как и ничего. Ходит себе крепкий молодец среди других воев, помогает такелаж на ладьях устанавливать, смеется беспечно. Видимо, не сразу у упырей их новая суть проявляется.

Но не придумал ли все это Калокир? И с кем тут посоветуешься? Может, все-таки со Святославом? Но князь нынче тоже весел перед отплытием, а когда ладьи спускали на воду, беспечно поднялся на свою. Но, как заметил Калокир, именно людям Волка повелел возглавить флотилию. И в ночь решил трогаться. Это многие сочли разумным – ночью легче пройти мимо носившихся по берегам печенегов.

В устье Днепра входили на веслах – все гребли с силой, противясь течению, шли мимо поросших тростником островов, которых в разливе было множество. Вода высоко стояла, двигались легко… если легкой можно назвать непрерывную греблю до самой зорьки. А как стало светать, пристали к берегу. Князь сказал, что хочет поберечь силы воинов, поэтому днем они будут отдыхать, а едва стемнеет – снова в путь.